18.00.01. – Теория и история архитектуры, реставрация и реконструкция историко-архитектурного наследия
Автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата архитектуры
Москва 2005
Общая характеристика работы
Актуальность и состояние вопроса. Традиционное деревянное зодчество, особенно культовое, относится к наименее изученным пластам в истории русской архитектуры. Недолговечность строительного материала и, соответственно, малочисленность сохранившихся и достоверно известных памятников при относительно небольшом количестве исследователей объективно затрудняют изучение деревянного храмостроительства, особенно применительно к ранним этапам его истории. Отсюда много нерешённых вопросов, проблем, загадок. Традиционное деревянное зодчество, будучи весьма значительной частью отечественного архитектурного наследия, безусловно, нуждается в дальнейшем глубоком и всестороннем изучении.
Неоднородность культурных традиций Российского Севера обусловлена особенностями исторического развития, сложным этническим составом населения, различными природными и хозяйственными условиями. Поонежье относится к наиболее значительным территориям Севера, где черты своеобразия в деревянном культовом зодчестве проявлялись особенно отчётливо. Общность архитектурных традиций обязывает рассматривать Поонежье вместе с побережьем Онежской губы Белого моря.
К настоящему времени накоплен значительный фактический материал по деревянным культовым постройкам данной территории. Однако, в целом деревянное культовое зодчество Поонежья как совокупность определённых композиций, приёмов и форм, имевших местное распространение, специальному исследованию не подвергалось.
Как основные нерешенные вопросы можно выделить следующие. Характерные особенности деревянного культового зодчества Поонежья чётко не определены, не исследовано их происхождение и эволюция. Недостаточно изучено взаимовлияние рассматриваемых особенностей и каменного зодчества. Всё это не позволяет составить ясное и полное представление о значении поонежских традиций в истории русского деревянного зодчества.
Актуальность работы определяется значительностью поонежских традиций в деревянном зодчестве Севера и отсутствием целостных исследований по архитектуре рассматриваемой территории.
Цель работы – выявление архитектурно-типологических и композиционных особенностей деревянного культового зодчества Поонежья XVII – XIX вв., истоков и закономерностей их развития, взаимосвязей с общерусскими архитектурными традициями.
Задачи:
• определить и систематизировать основные архитектурные приёмы, формы и детали, устойчиво применявшиеся в границах исследуемой территории;
• проанализировать эволюцию архитектурных традиций Поонежья и определить её основные этапы;
• выявить влияние каменной архитектуры на развитие деревянного культового зодчества исследуемой территории;
• рассмотреть возможные причины происхождения новых приёмов и форм в деревянном культовом зодчестве Поонежья;
• выявить преемственность в развитии исследуемых архитектурных традиций.
Объект исследования – деревянные культовые постройки Поонежья и побережья Онежской губы XVII – XIX вв.
Предмет исследования – происхождение и развитие характерных особенностей деревянного культового зодчества Поонежья и побережья Онежской губы в XVII – XIX вв.
Границы исследования. Территориальные – земли, омываемые рекой Онегой и ее притоками, побережье Онежской губы Белого моря. Хронологические – XVII – XIX вв., что соответствует периоду, к которому относятся достоверно известные постройки. Однако, учитывая свойственную народному зодчеству ориентацию на традиционные образцы, нельзя не рассматривать в обозримой ретроспекции и более раннее время. Поэтому, в работе предпринимаются отдельные попытки проникновения в XVI в.
Методика исследования заключается в сравнительном анализе архитектурных приёмов и форм исследуемых объектов с учётом времени, места строительства, исторических и иных условий и далее – в обобщении полученных результатов с целью определения закономерностей зарождения, формирования и развития поонежских архитектурных традиций.
Она включает:
- анализ научной литературы по деревянному культовому зодчеству;
- проведение натурных обследований архитектурных объектов с фотофиксацией, зарисовками, обмерами;
- сбор и анализ архивных источников;
- картографическое ареалирование исследуемых архитектурных признаков.
Обследование памятников деревянного зодчества Поонежья и сопредельных территорий Севера проводилось автором в течение ряда поездок в 1990 – 2004 гг. Исследование в своих основных выводах опирается на выявленные признаки, свойственные деревянному зодчеству Поонежья, их территориальные и хронологические ареалы, что является наименее изученным в предшествующих работах.
Научная новизна исследования заключается в том, что это первая специальная работа по деревянному культовому зодчеству Поонежья, где впервые чётко определяются архитектурные приёмы и формы, свойственные исследуемой территории, проводится анализ их развития. Основной акцент в работе делается на ареальных исследованиях на основе конкретизированных и более детализированных по отношению к ныне распространённым типологических подразделениях. Данный подход позволяет моделировать эволюцию исследуемых архитектурных приёмов и включать в сопоставительный анализ не только определённые формы, но и тенденции формообразования. Архитектурные традиции Поонежья впервые рассматриваются как преемственно развивающиеся составляющие единого направления. Впервые предпринята попытка выявить истоки развития характерных для Поонежья архитектурных приёмов и форм. Всё это позволяет по-новому более определённо взглянуть на место и значение поонежских традиций в деревянном зодчестве Севера, и шире – во всей русской архитектуре.
Научное и практическое значение работы состоит, прежде всего, в том, что она расширяет научное знание о традиционном деревянном зодчестве Севера. Работа продолжает дальнейшие исследования местных архитектурных традиций, что позволяет глубже понять процессы их формирования и развития. Материалы настоящего исследования могут быть востребованы в практике реставрации и охраны памятников деревянного зодчества, а также в сфере развития туризма.
На защиту выносятся следующие основные положения:
• Анализ развития местных традиций в деревянном культовом зодчестве Поонежья.
• Формирование характерных особенностей деревянного культового зодчества Поонежья на основе архитектурных традиций Московской Руси, привнесённых сюда на раннем этапе становления Российского государства.
• Взаимодействие древних новгородских и московских традиций как одна из причин формирования характерных особенностей деревянного зодчества Поонежья.
• Содержание преемственности и стилевого единства в развитии местных традиций в деревянном культовом зодчестве Поонежья XVII – XVIII вв.
Апробация работы. Первая попытка автора представить архитектурные традиции Поонежья на примерах существующих памятников была предпринята в книге «Поэзия Русского Севера», вышедшей в 2002 г. (1). Материалы по изучению древних новгородских традиций в деревянном зодчестве Севера докладывались на VI научной конференции «Архитектура в истории русской культуры» – «Переломы эпох» и включены в одноимённый сборник (2). Основные положения диссертации докладывались на научной конференции, посвящённой юбилейному выпуску сборника «Архитектурное наследство 45». Вопросам происхождения и эволюции кубоватых церквей посвящена статья, включённая в сборник «Архитектурное наследство 46» (3). Косвенное отношение к диссертации имеет статья, посвящённая проблемам использования традиционных архитектурных решений в современном деревянном культовом строительстве, опубликованная в сборнике «Христианское зодчество» (4).
Структура диссертации. Работа представлена в одном томе. Текстовая часть включает введение, три главы, заключение, библиографию. В приложении представлена иллюстративная часть: картографические материалы, чертежи, сравнительные таблицы, фотографии, натурные зарисовки, реконструкции.
Краткое содержание работы
Первая глава – «Историография и состояние вопроса» состоит из трех разделов:
1. Общий обзор исследований по деревянному культовому зодчеству
2. Обзор исследований по архитектуре Поонежья, неопубликованные источники
3. Сведения по исследуемым архитектурным особенностям
Обзор исследований по деревянному культовому зодчеству в целом позволяет ознакомиться с общим ходом развития научной мысли. Традиционное деревянное культовое зодчество наиболее подробно и системно представлено в работах И.Э. Грабаря, М.В. Красовского, П.Н. Максимова, А.В. Ополовникова, В.П. Орфинского, Ю.С. Ушакова. Однако, вопросы своеобразия деревянного зодчества отдельных территорий, истоки и характер развития местных традиций остаются недостаточно изученными. Следует особо отметить работы В.П. Орфинского, посвящённые Карелии, как ценный опыт комплексного ареального исследования.
Существенный вклад в изучение деревянного зодчества внесли С.Л. Агафонов, Е.А. Ащепков, Е.В. Вахрамеев, Т.И. Вахрамеева, Б.В. Гнедовский, М.И. Коляда, Н.П. Крадин, Л.Е. Красноречьев, Л.М. Лисенко, И.В. Маковецкий, О.Г. Севан, Б.Н. Фёдоров, А.А. Шенников, И.Н. Шургин и другие. Их работы представляют собой исследования отдельных памятников, архитектурно-конструктивных особенностей, местных архитектурных традиций, эволюционных процессов, что позволяет глубже понять характер и специфику развития традиционного деревянного зодчества.
Архитектурные приёмы и формы, встречающиеся в Поонежье, относительно подробно рассмотрены во всех обобщающих работах по деревянному зодчеству. Местная принадлежность одних особенностей очевидна и отмечается всеми авторами, распространение других так и остаётся не уточнённым.
Внимание заостряется на типологии деревянных культовых построек. Анализируется наиболее распространённая в настоящее время классификация и типологическая система, разработанная под руководством В.П. Орфинского, их структура, принципиальные отличия. В настоящей работе используется смешанная терминология, основанная на обеих классификациях, что имеет целью по возможности исключить их взаимные противоречия и вместе с тем сделать максимально понятным обозначение типов построек.
С темой своеобразия деревянного зодчества Поонежья тесно связаны ареальные исследования освоения Севера и распространения русской культуры, проводившиеся в рамках различных научных дисциплин Т.А. Бернштам, М.В. Витовым, И.В. Власовой, С.И. Дмитриевой и другими. В некоторых из этих исследований распространение культурных традиций рассматривается во взаимосвязи с переселенческими потоками из древнего Новгорода.
В числе исследователей, специально занимавшихся деревянным культовым зодчеством Поонежья, Г.В. Алфёрова, В.А. Крохин, М.И. Мильчик, А.В. Ополовников, В.П. Орфинский, В.В. Суслов, Н.Н. Уткин, Ю.С. Ушаков. Правда, в целом работы, посвященные деревянному зодчеству Поонежья, малочисленны. Одни носят обзорный характер, бегло рассматривая почти все известные объекты, другие являются исследованиями (иногда весьма обстоятельными) отдельных построек или ансамблей.
Некоторые исследователи отмечали существование в Поонежье местной храмостроительной школы, но никто не давал её подробных характеристик. Относительно происхождения исследуемых архитектурных форм высказывались преимущественно общие соображения.
Много важных сведений по истории и краеведению Поонежья и Севера в целом почерпнуто из работ М.М. Богословского, К.П. Гемп, Г.П. Гунна, Ф.К. Докучаева-Баскова, С.В. Максимова, А.Н. Насонова, К. Неволина О.В. Овсянникова, И.Н. Рудометова, С.Д. Платонова. Однако, особенности исторического развития края не рассматривались ими во взаимосвязи с развитием местных архитектурных традиций.
В работе использованы неопубликованные материалы экспедиционных обследований памятников Поонежья и архивно-библиографические изысканий, проводившихся в 1980-х гг. Раввиным В.С., Ткаченко Л.А., Уткиным Н.Н.
Важную часть источников для настоящей работы представляют исторические фотографии, старинные рисунки, гравюры, аксонометрические планы, «архитектурные фоны» икон, как материалы несущие наибольшую информацию об архитектуре исследуемых построек.
Далее по каждой исследуемой особенности приводятся конкретные сведения, показывающие, насколько та или иная из них изучена. Кубоватые церкви, общепризнанно являющиеся самой значительной поонежской традицией, в научной литературе представлены наиболее полно. Правда, формы, подразумевавшиеся под названием «кубоватые завершения», многие исследователи представляли неопределенно или противоречиво. Кубоватыми часто называли восьмигранные сводчатые завершения, совсем не характерные для Поонежья. Отсюда недостаточно отчётливое понимание географии распространения кубоватых церквей.
Покрытия ступенчатой системой бочек, использовавшиеся в архитектурных решениях крещатых шатровых церквей Поонежья и отчасти Беломорья, рассматривались не как местная особенность, а как переработка в дереве форм каменной архитектуры. То же относится и к приёмам декоративной обработки кокошниками основных срубов шатровых церквей и колоколен.
На распространении таких особенностей, как покрытие основного храмового сруба бочкой и устройство в основании колоколен высокого четверика, сочетающегося с обработкой кокошниками, внимание специально не заострялось.
Во второй главе – «Развитие местных традиций в деревянном культовом зодчестве Поонежья» представлен анализ исследуемых особенностей, развитие которых рассматривается в соответствии с выделенными периодами.
1. Формирование архитектурных традиций Поонежья ранее последней трети XVII века
2. Расцвет местных традиций в деревянном зодчестве Поонежья в последней трети XVII века
3. Особенности развития деревянного зодчества Поонежья в первой половине XVIII века
4. Новые композиции и формы в деревянном культовом зодчестве Поонежья во второй половине XVIII века
5. Отголоски и трансформации традиционных решений в архитектуре поонежских церквей и колоколен в XIX веке
Самый ранний выделенный период своим началом предположительно восходит к XVI в. и охватывает первые две трети XVII в. В это время характерной особенностью поонежских крещатых шатровых храмов стало покрытие выступающих частей основания системой поставленных одна на другую бочек, сочетающееся с обработкой декоративными кокошниками. Приём устройства отдельных диагонально ориентированных кокошников нашёл применение в архитектурном решении шатровых церквей с основанием в виде восьмерика на четверике. По-видимому, в этот период в Поонежье уже существовали колокольни, характерной особенностью которых было основание в виде восьмерика на высоком четверике и обработка кокошниками.
Характерными особенностями деревянного зодчества Поонежья в период до последней трети XVII в. являются способы покрытия соподчинённых объёмов или приёмы декоративной обработки – то есть решения, существенно не влияющие на формирование архитектурного облика здания в целом, тогда как общие объёмно-пространственные композиции и завершения относятся к достаточно широко распространённым типам.
Покрытие системой бочек и устройство отдельных диагонально ориентированных кокошников можно рассматривать как «исходные» формы, оказавшие влияние на дальнейшее развитие деревянного зодчества Поонежья. Данный период в развитии архитектурных традиций исследуемой территории можно охарактеризовать как начальный, когда местные особенности только формировались.
В последней трети XVII в. широкое распространение в районе нижней Онеги получают церкви с кубоватыми завершениями. Приступая к рассмотрению объектов, прежде всего, уточняется определение формы куба. Учитывая существенную разницу между близкими по очертаниям, но квадратными и восьмигранными в плане формами и их различные ареалы, в настоящей работе кубоватыми называются только четырёхгранные завершения.
Г.В. Алферовой высказывалось предположение, что кубоватые церкви существовали и до последней трети XVII в. Проведенный сопоставительный анализ архитектурных решений кубоватых церквей позволяет предполагать, что наиболее ранняя известная кубоватая церковь была действительно первой подобной постройкой.
Церкви, завершённые кубом, относятся к двум группам, принципиально различающимся по структуре основания (четверик и четверик на крещатом срубе). Среди кубоватых четвериковых церквей последней трети XVII в. преобладают постройки с повышенным основанием, где высота превышает ширину четверика более, чем в полтора раза.
Общие объёмно-пространственные решения кубоватых церквей в целом традиционны и в сочетании с иными типами завершений распространены на Севере достаточно широко. Новым в деревянном зодчестве Поонежья была только сама форма куба и применительно к ней обработка кокошниками, которая в последней трети XVII в. достигла исключительной архитектурно-художественной выразительности.
Самая ранняя известная в Поонежье церковь с покрытием основного сруба бочкой относится к концу XVII в. В отличие от кубоватых, клетские покрытые бочкой храмы строились не только на исследуемой территории. Но нигде, кроме как в Поонежье, не зафиксировано несколько таких объектов, близких по местоположению и времени строительства.
В последней трети XVII в. в деревянном зодчестве Поонежья, наряду с новыми приёмами и формами, продолжают существовать ранее известные. Их ареалы расширяются. Правда, в Поонежье обозначается тенденция к исчезновению приёма покрытия системой бочек. Большого числа церквей с обработкой основного сруба кокошниками в это время на исследуемой территории не зафиксировано, хотя по отношению к другим территориям Севера, этот приём по-прежнему наиболее распространён в Поонежье.
Если в предшествующий период своеобразие церквей Поонежья определяется деталями и отдельными элементами построек, то в последней трети XVII в. оно выражается в решении завершающей части. Архитектурные решения, развивавшиеся в этот период, разнообразны, выразительны, отличаются новизной, но при этом они органично сочетаются со сложившимися ранее традиционными для Поонежья приёмами и формами. Таким образом, в деревянном культовом зодчестве исследуемой территории в последней трети XVII в. очевиден расцвет местных традиций.
В первой половине XVIII в. культовое строительство в Поонежье, особенно в приморской части, испытывает заметный спад, вызванный изменившимися в связи с основанием новой столицы экономическими условиями.
Кубоватые церкви, построенные в это время, не многочисленны. В их архитектуре с одной стороны наблюдается утяжеление пропорций, упрощение декоративной обработки, и за счёт этого некоторое снижение архитектурно-художественных качеств, с другой – дальнейшее усложнение общей объёмно-пространственной композиции, наметившееся ещё в конце XVII в. Ареал кубоватых церквей в целом не сокращается по площади, но выглядит сильно разреженным.
В районе верхней Онеги распространение получают клетские храмы с покрытием основного объёма бочкой. По объёмно-пространственному решению они подразделяются на постройки с широко распространённой трёхчастной структурой и церкви, где молитвенное помещение и алтарь объединены в одном срубе и внешне расчленены только разновысоким покрытием. Последние следует рассматривать как особую разновидность клетских церквей, характерную не только для верхнего Поонежья. Их ареал образует полосу, тянущуюся от Белоозера до среднего течения Двины.
В первой половине XVIII в. характерные для Поонежья архитектурные приёмы и формы на исследуемой территории не преобладали, а по количественному соотношению уступали решениям, традиционным для всего Севера. Поэтому, деревянное культовое зодчество Поонежья в данный период не отличается ярко выраженным своеобразием. Но в целом развитие местных традиций, несмотря на определённую паузу, не прерывается.
Параллельно отмечается сходство архитектурных решений, получивших развитие в Обонежье в XVIII в., с характерными особенностями деревянного зодчества Поонежья. Но, учитывая существенные архитектурно-композиционные различия, а также значительную удалённость друг от друга сопоставляемых территорий, данное сходство не следует связывать с распространением поонежских традиций.
Во второй половине XVIII в. на нижней Онеге происходит оживление, связанное с развивавшейся торговлей лесом. Здесь возобновляется строительство крещатых храмов. В отличие от крещатых церквей предшествовавшего столетия, они завершались кубом и имели основание не правильной формы, а усечённое с трёхчастным расширенным алтарём, что соответствует выявленной тенденции к преобразованию симметричной крещатой структуры плана в трансформированную с развитой восточной частью. На примере нескольких поонежских построек конца XVIII в. прослеживается дальнейший отход от правильной крещатой формы основания.
Трёхлопастные бочки, первоначально появившись на крещатых кубоватых храмах, используются в архитектурных решениях и других типов церквей. Трёхлопастные бочки, покрывавшие трёхчастные и двухчастные алтарные прирубы, имеют между собой значительные архитектурно-конструктивные различия. Ареал трёхлопастных бочек ограничивается районом нижней Онеги.
На верхней Онеге продолжается строительство кубоватых церквей на простом четверике, архитектура которых принципиально не меняется. Традиционным для нижней Онеги остаётся устройство декоративных кокошников на основных срубах шатровых церквей и колоколен. Среди поонежских колоколен на высоком четверике второй половины XVIII в., встречаются выдающиеся по масштабу сооружения.
В развитии архитектурных традиций Поонежья во второй половине XVIII в. по сравнению с первой половиной столетия наблюдается качественный подъём. Черты своеобразия наиболее ярко проявляются в постройках нижней Онеги, тогда как в районе верхнего течения преобладающими остаются общие для всего деревянного зодчества Севера приёмы и формы. В архитектурных решениях меньше внимания уделяется деталям и декоративной обработке.Как одно из направлений влияния поонежских традиций могут быть рассмотрены восьмигранные, по очертаниям близкие к кубоватым завершения поважских и северодвинских церквей второй половины XVIII – начала XIX в. Не исключено, что восьмигранные криволинейные покрытия были переработкой формы куба применительно к наиболее распространённому планировочному решению культовых построек бассейна Двины. Однако, это предположение требует специального дополнительного исследования.
В течение XIX в. традиционные приёмы и формы в архитектуре поонежских деревянных церквей постепенно исчезают. При сохранении прежних планировочных схем, меняются высотные характеристики и типы завершений. Почти не применяются шатровые покрытия и бочки. Церкви с кубоватыми завершениями строятся значительно реже, форма куба видоизменяется. Применение декоративных кокошников в этот период не зафиксировано.
Характерные для Поонежья особенности сохраняются в архитектурных решениях колоколен, что выражается в неизменной структуре основания. Трансформированные купольные покрытия, по силуэту напоминающие завершения поздних кубоватых церквей, также придают колокольням черты местного своеобразия. На примере куполов поонежских колоколен прослеживается тенденция к пластическому усложнению покрытий, свойственная деревянному зодчеству более раннего времени.
Строительство часовен по сравнению с церквями значительно меньше контролировалось со стороны церковных властей. В архитектуре поонежских часовен также прослеживается ряд местных особенностей. Но, в отличие от характерных особенностей церквей, они локализуются на значительно меньших территориях.
В третьей главе – «Своеобразие деревянного культового зодчества Поонежья и общерусские влияния» рассмотрены следующие вопросы:
1. Распространение влияния архитектуры Московской Руси в Поонежье
2. Взаимодействие древних новгородских и московских традиций и их влияние на деревянное культовое зодчество Поонежья
3. Взаимовлияние деревянного культового зодчества Поонежья и каменной архитектуры
4. Происхождение новых приемов и форм в деревянном культовом зодчестве Поонежья
5. Поонежская архитектурная школа
Сходство наиболее ранних выявленных характерных особенностей деревянного зодчества Поонежья с приёмами каменной архитектуры заставляет сосредоточить внимание на взаимосвязях исследуемой территории и центральной России. После объединения русских земель под властью Москвы наиболее важными становятся радиальные по отношению к столице направления. Одной из таких дорог стала Онега, представлявшая собой кратчайший путь в западную (внутреннюю) часть Белого моря.
В XVI в. Беломорье активно вовлекается в жизнь государства. По Онеге в центральные земли России возили соль и продукты морских промыслов. С середины столетия начинается бурный расцвет Соловецкого монастыря, ставшего одним из крупнейших в России. Всё это способствовало развитию связей исследуемой территории со среднерусскими землями и росту поонежских городов и сёл. Поэтому, Онега в XVI в., по-видимому, была, если не самой значительной дорогой Российского Севера, то уж никак не менее оживлённой, чем Двина.
Положение изменилось с открытием северного морского пути в Европу, особенно после того, как иностранная торговля была сосредоточена в Архангельске. Со смещением наибольшей торговой активности в восточную часть Белого моря, Онега приобрела местное значение, играя связующую роль между западным Беломорьем и белозёрскими и вологодскими землями. Кроме того, с XVII в. солеварение на беломорском побережье пошло на спад.
Таким образом, в Поонежье в XVI в. (кроме последних десятилетий) складывались наиболее благоприятные по сравнению с другими северными землями условия для распространения архитектурных традиций Московской Руси. Это подтверждается распространением каменного культового строительства, которое в это время по онежскому направлению продвинулось на север значительно дальше, чем, например, по Северной Двине или в Обонежье.
Не вызывает сомнения отмеченное многими исследователями сходство поонежских крещатых храмов с церковью Вознесения в Коломенском. Однако, рассматриваемые постройки далеки от копирования коломенского образца. Поэтому, представляется правомерным сопоставление поонежских крещатых церквей не только с церковью Вознесения, но в образном плане – со всеми каменными шатровыми храмами XVI – первой половины XVII вв.
Появление в Поонежье деревянных крещатых церквей может быть отнесено к середине XVI в. – периоду наиболее оживлённых контактов со среднерусскими землями. Направление в деревянном культовом зодчестве, ориентированное на каменную архитектуру, видимо преобладало в центральных районах России, где имелись многочисленные образцы. Действительно, среди известных старинных изображений деревянных церквей центральной России немало примеров воспроизведения форм каменных храмов. Поэтому, наиболее вероятно, что архитектурное решение крещатых шатровых церквей в сочетании с покрытием системой бочек и кокошников сформировалось не на Севере, а в центральных районах, может быть даже в городской среде, и потом уже было привнесено в Поонежье.
Итак, оживлённые торговые связи центра с западным Беломорьем и распространение по онежскому направлению каменного строительства, безусловно, способствовали появлению в Поонежье крещатых шатровых церквей с покрытием системой бочек. Однако, указанные обстоятельства не объясняют отсутствие подобных построек на сопредельных территориях Российского Севера.
Распространение русской культуры на Севере непосредственно связано с освоением и заселением края, начало чему было положено новгородцами. Изучению древних новгородских традиций в деревянном культовом зодчестве посвящена отдельная работа автора (2), где была предпринята попытка выявить и охарактеризовать наиболее значительные архитектурные приёмы, восходящие к периоду самостоятельности Новгородской земли. К ним относятся каскадные (ступенчатые) и восьмискатные кровли.
Отголоски новгородских архитектурных традиций зафиксированы главным образом на землях, прилегающих к Новгороду или связанных с ним удобными путями. Дальше первого водораздела по пути от Новгорода выявленные приёмы встречаются очень редко. В Поонежье их не отмечено вообще. В Беломорье и Северодвинском поречье они представлены отдельными объектами. Длительное сохранение отголосков новгородских архитектурных традиций в Обонежье, очевидно, связано с этническим самовыражением русских, контактировавших с иноэтническими соседями. Выявленные ареалы новгородских традиций в деревянном зодчестве не противоречат данным фолклористики – распространение былинного эпоса также связывалось (хотя и не однозначно) с древним Новгородом.
Поонежье является не только частью территории Российского Севера, где московское влияние было наиболее сильным, но и её «рубежом», обращённым к Обонежью – земле, устойчиво сохранявшей древние новгородские традиции и по-прежнему тесно связанной с Новгородом.
Исходя из оценки данных обстоятельств, возникает предположение, что в условиях набиравшего силу централизованного государства архитектурные решения поонежских церквей наделялись символической функцией. Храмы, архитектура которых отчётливо выражает ориентацию на среднерусские образцы, могли служить утверждению господства Москвы на Севере. Надо сказать, что среди каменных культовых построек XVI в. архитектурно-художественный образ монументального шатрового храма наиболее соответствует символу централизованной власти.
Подчёркнутое проявление московских черт видимо и привело к полному исчезновению древних новгородских традиций в деревянном зодчестве Поонежья, тогда как на некоторых более отдалённых от Новгорода территориях они частично сохранялись.
Отмеченное в деревянном зодчестве взаимодействие древних новгородских и московских традиций имеет сходство с процессами, происходившими на стыках этнических ареалов. Символическое значение, придававшееся архитектурной форме, является закономерным результатом сопоставления «своего» и «чужого» и стремления утвердить собственную значимость. В основе того и другого явления лежит единый механизм взаимодействия двух сторон, что и находило своё выражение в сфере искусства.
Кроме того, в работе обращается внимание на признаки, которые могли быть отголосками московских традиций, распространявшихся на Севере до объединения русских земель. Это ступенчато понижающееся решение основного сруба клетских церквей, покрытых бочками или клинчатыми с полицами покрытиями. Подобная структура напоминает самую, что ни на есть, простейшую переработку в дереве ступенчатой системы закомар.
Ареал ступенчато понижающегося решения основного объёма клетских церквей сопоставляется только с отрезком границы новгородских и московских владений на направлении основных потоков низовой колонизации Севера. Вполне возможно, что расширению северных границ набиравшего силу Московского княжества сопутствовало распространение храмов, в архитектуре которых были отражены тенденции, свойственные раннемосковскому зодчеству.
На примере храмостроительства исследуемой территории прослеживается взаимовлияние деревянного и каменного зодчества. Как было рассмотрено выше, есть основания предполагать, что покрытия системой бочек и применение кокошников в архитектуре поонежских крещатых церквей являются результатом влияния каменного зодчества Московской Руси.
Кокошники, как элементы архитектурно-декоративной обработки, по-видимому, перешли в дерево из каменной архитектуры. Из камня также заимствован и принцип размещения кокошников – при переходе от основания к верхнему восьмерику. В соответствии с особенностями структуры деревянных церквей типа восьмерик на четверике пространство над углами четверика оставалось единственным местом, где можно было разместить кокошники.
Появление кокошников на поонежских шатровых церквях с основанием в виде восьмерика на четверике, а также на аналогичных по структуре колокольнях, по-видимому, связано с распространением покрытий системой бочек и кокошников в архитектурном решении крещатых храмов. Отдельные диагонально ориентированные кокошники выглядят как отголосок сложной ступенчатой системы бочек. Размещение кокошников на основных срубах шатровых церквей и колоколен можно представить как адаптацию решений, заимствованных из каменной архитектуры, к условиям строительства на Севере, где господствующим материалом было дерево.
Новые решения, появившиеся в деревянном зодчестве исследуемой территории в последней трети XVII в., непосредственно не связаны с влиянием камня, но соответствуют общим для всей русской архитектуры того времени тенденциям.
Кубоватые завершения деревянных церквей в каменном культовом зодчестве аналогов не имеют. Тем не менее, в ассоциативном плане их можно сравнить с каменными бесстолпными храмами середины – второй половины XVII в., получившими завершение ярусной системой кокошников. Сходство тех и других видится в общем композиционном строе, где наиболее выразительным элементом является насыщенное декоративными деталями завершение основного объёма. Использование кокошников в структуре завершений кубоватых церквей, очевидно, связано не только с местными предпочтениями, но и навеяно самым широким применением аналогичных решений в каменном зодчестве.
Кроме того, в процессе взаимовлияния каменного и деревянного зодчества наблюдаются явления местного масштаба. Влияние архитектуры соловецких каменных церквей на деревянное зодчество Поморья, видимо, было достаточно сильным, соответствующим роли монастыря в жизни края. К подобным влияниям можно отнести традицию строительства деревянных четвериковых церквей так называемых «на каменное дело», не угасавшую вплоть до второй половины XIX в.
Заметное влияние деревянной архитектуры на каменную наблюдается в XVIII в., и особенно – во второй половине столетия, причина чего видится главным образом в изменившемся положении Поонежья, равно как и других северных земель, в системе государства. В условиях размеренной и неторопливой провинциальной жизни влияние столичной архитектуры проявляется уже не так сильно, как раньше. Архитектурные решения существующих построек, в том числе деревянных с присущими им местными особенностями, становятся ближе для восприятия в качестве аналогов или исходных мотивов для нового строительства. Кроме того, усилению влияния деревянного зодчества на каменное в пределах исследуемой территории, несомненно, способствовал яркий расцвет местных традиций в деревянном зодчестве нижней Онеги во второй половине XVIII в.
Результатом отмеченных взаимодействий деревянной и каменной архитектуры было взаимообогащение новыми приёмами, формами и деталями (преимущественно до XIX в.). При этом принципиальных изменений общих объёмно-пространственных решений не выявлено.
Происхождение ряда характерных особенностей деревянного культового зодчества Поонежья связано не только с внешними влияниями и общими для всей русской архитектуры тенденциями, но и с развитием местных традиций. В развитии поонежских архитектурных традиций отчётливо прослеживаются два основных этапа. Первый этап характеризуется широким применением бочек и кокошников в качестве покрытий соподчинённых объёмов и деталей. Для второго этапа характерно использование форм, образованных на основе бочки, в качестве завершения крупных архитектурных объёмов.
Предположение В.А. Крохина, что прообразом колоколен на высоком четверике были шатровые храмы с основанием в виде восьмерика на четверике, подтверждается тем, что данный тип церквей примерно в середине – третьей четверти XVII в. был преобладающим в районе нижней Онеги и вполне мог оказать влияние на формирование нового типа колоколен. Подобную картину, когда колокольни повторяли структуру преобладавшего типа храма, можно наблюдать и на других территориях Севера. Исходя из этого, колокольни на высоком четверике должны были появиться в Поонежье не позднее последней трети XVII в., когда широкое распространение получили кубоватые церкви.
Устройство высокого четверика в основании колоколен также можно связывать с использованием кокошников, поскольку архитектурное решение постройки, ориентированной на образ храма, подразумевает расположение кокошников (закомар) в верхней части здания, но никак не в нижней. Это подтверждается сопоставлением ареалов кокошников на основных срубах культовых построек и колоколен на высоком четверике.
Многие исследователи проводили параллель между кубоватыми церквями и хоромами. Это также справедливо и по отношению к церквям, завершавшимся бочкой. В развитии хоромной и культовой архитектуры, очевидно, присутствовали одни и те же тенденции, выражавшиеся в пластическом и декоративном усложнении завершений, что в целом соответствовало общей направленности развития русской архитектуры второй половины XVII в. На раннем этапе изучения народного зодчества имело место предположение об украинском происхождении куба. Однако, конкретного влияния украинской архитектуры на формообразование кубоватых покрытий не выявлено.
Сходство бочки и куба позволяет рассматривать последний как форму, образованную на основе простой бочки применительно к структуре церковного завершения. Широкое применение бочек и кокошников в качестве покрытий соподчинённых объёмов и деталей, по-видимому, оказало влияние на формообразование завершающей части.Использование куба в качестве церковного завершения стало не только закономерным результатом развития местных традиций, но и выражением творческого мышления средневековых зодчих, понимавших сводчатое луковицеобразное завершение как знаковую форму, являющуюся одним из самых выразительных признаков русских церквей. В появлении луковичной главы, бочки и куба видится единая тенденция к усилению композиционной значимости завершений.
Преемственность местных традиций отчётливо прослеживается в обработке куба кокошниками. Композиция верха самой ранней известной кубоватой церкви вобрала в себя все известные архитектурно-декоративные приёмы, использовавшиеся в деревянном зодчестве Поонежья – диагональную ориентацию кокошников и постановку их один над другим. В более поздних постройках кокошники располагаются уже в ином порядке, более органично соответствующем форме куба и применявшемуся в сочетании с ним пятиглавому завершению.
Распространение в Поонежье клетских храмов с покрытием основного объёма бочкой непосредственно не связано со строительством кубоватых церквей. В появлении тех и других видится общая направленность, когда формы, ранее использовавшиеся как покрытия соподчинённых объёмов, укрупняются и включаются в архитектурные решения завершений. И если куб как форма близкая к центрической больше подходит для крупных построек, то завершение бочкой органично вписывается в решение сравнительно небольших храмов. Кубоватые и покрытые бочкой церкви представляют два направления, развивавшиеся параллельно, но различавшиеся по масштабу распространения и продолжительности.
Трёхлопастные бочки при известном сходстве с трёхлопастными завершениями фасадов каменных церквей прямых аналогов в монументальном храмостроительстве не имеют. В деревянном зодчестве, кроме как в Поонежье, достоверно известных примеров использования форм трёхлопастного очертания не выявлено. Появление трёхлопастных бочек очевидно связано с развитием в Поонежье многопрестольных храмов. Трёхлопастная бочка логично и естественно включается в архитектурно-пространственное решение поздних крещатых и близких к крещатым церквей. Трёхлопастные бочки, так же как и кубоватые завершения, представляют собой новые формы, образованные на основе простой бочки в соответствии с тенденцией к пластическому и декоративному усложнению завершений.
Крупные пластичные формы, заняв доминирующее положение в архитектурно-пространственной структуре поонежских храмов, подчинили себе близкие по очертанию покрытия соподчинённых объёмов и детали, что способствовало созданию целостных и выразительных архитектурных образов. Кубоватые покрытия, бочки, трёхлопастные бочки стилистически очень близки. Их объединяют криволинейные очертания, наполненность объёма, выразительная пластика.
Архитектурные традиции Поонежья и побережья Онежской губы занимают достойное место в ряду наиболее значительных местных направлений в деревянном культовом зодчестве Севера. В литературе по деревянному зодчеству эти направления обычно называются школами. Правда, существует мнение, что обозначение местных направлений в деревянном зодчестве термином «школа» несколько преувеличено.
Если называть данные направления школами, то необходимо чётко представить место и значение подобных явлений в общем ходе развития русской архитектуры и сделать соответствующие пояснения. Деревянные постройки исследуемого периода отличаются от каменных большей творческой свободой и черты местного своеобразия в их архитектуре выражены более ярко. Причина этого, по-видимому, заключается в особых социально-культурных условиях Севера. Относительная свобода крестьянства и этническая неоднородность способствовали развитию местных архитектурных традиций.
Думается, что использование термина «школа» для обозначения местных направлений в деревянном культовом зодчестве Севера не будет преувеличением, учитывая масштаб их распространения, продолжительность существования и архитектурно-художественные качества построек.
Время существования поонежской школы применительно к строительству церквей следует ограничить последней третью XVII – XVIII вв., поскольку именно в этот период наблюдается сам процесс развития местных традиций. Сформировавшиеся новые решения стали главной темой, воплотившейся в архитектурно-художественных образах построек, и определили неповторимые черты деревянного зодчества Поонежья. Большой объём строительства и близкие или совпадающие датировки нескольких церквей позволяют предполагать одновременное наличие нескольких плотницких артелей.
Поонежская храмостроительная школа, разумеется, не была направлением, существовавшим самостоятельно и изолированно в рамках исследуемой территории. Зарождение поонежских традиций связано с влиянием архитектуры Московской Руси и активным включением Севера в экономическую жизнь объединённого государства. Развитие новых типов церковных завершений и приёмов архитектурно-декоративной обработки происходило в соответствии с общей направленностью в русской архитектуре второй половины XVII в. В Новое время деревянное зодчество Поонежья продолжает своё развитие в рамках традиционной народной культуры Севера.
Периоды зарождения, расцвета и угасания поонежской школы сопоставимы с аналогичными явлениями в развитии местных традиций в деревянном зодчестве других территорий Российского Севера. Поонежская школа относится к одной из нескольких храмостроительных школ, сложившихся во второй половине XVII в. и просуществовавших почти до конца XVIII в. Развитие характерных особенностей деревянного культового зодчества Поонежья и побережья Онежской губы находится в русле общих для всего деревянного зодчества Севера тенденций.
Основные выводы по результатам исследования:
1. Характерными особенностями деревянного культового зодчества Поонежья XVII – XVIII вв. являются:
• покрытие выступающих частей основания крещатых церквей системой поставленных одна на другую бочек;
• декоративная обработка кокошниками основного сруба шатровых церквей и колоколен типа восьмерик на четверике;
• устройство основания колоколен в виде низкого восьмерика на высоком четверике, сочетающегося с декоративными кокошниками; • завершение церквей кубом;
• покрытие бочкой основного объёма клетских храмов;
• покрытие алтарной части церквей трёхлопастной бочкой.
2. Проведённый анализ местных традиций в деревянном культовом зодчестве Поонежья позволяет выделить в их развитии ряд основных периодов. Периоды расцвета приходятся на последнюю треть XVII в. и вторую половину XVIII в.
3. Причина распространения в Поонежье архитектурных решений, ориентированных на образцы каменного московского зодчества, на раннем этапе становления Русского централизованного государства видится в совокупности нескольких факторов, а именно:
• в оживлённых экономических связях Поонежья с центральными землями России;
• в распространении по онежскому направлению каменного культового строительства;
• во взаимодействии древних новгородских и пришедших им на смену московских традиций.
4. В развитии поонежских архитектурных традиций выделяется два основных этапа. Приёмы и формы, распространившиеся на начальном этапе, послужили основой для новых решений, появившихся в дальнейшем. Выявленная преемственность позволяет рассматривать исследуемые традиции не как ряд местных особенностей, а как единое направление.
5. В деревянном зодчестве Поонежья и побережья Онежской губы очевидно существование местной храмостроительной школы. Сопоставление поонежской школы с другими местными школами показало, что исследуемые традиции развивались в соответствии с общими для всего деревянного зодчества Севера тенденциями.
Поиски истоков развития архитектурных традиций Поонежья привели к мысли, что их формирование связано с процессом взаимодействия древних новгородских и пришедших им на смену московских традиций. Дальнейшее изучение новгородских и московских традиций в деревянном зодчестве Севера представляется достаточно перспективным направлением. Думается, что многие местные особенности деревянного зодчества XVII – XVIII вв. могут нести отголоски архитектурных традиций, восходящих к периоду раздробленности русских земель, что открывает широкое поле для выявления последних. Вопросы распространения на север влияния архитектуры Московской Руси непосредственно подводят к теме переработки в дереве приёмов и форм каменного зодчества.
Обозначенные направления дальнейших исследований традиционного деревянного зодчества позволят сделать более понятным его генезис и эволюцию на древних этапах.
Работы автора по теме диссертации
1. Бодэ А.Б. Поэзия Русского Севера. Иллюстрированный обзор существующих памятников деревянного культового зодчества. М., 2002 – 216 с. с ил.
2. Бодэ А.Б. Древние новгородские традиции в деревянном культовом зодчестве северо-западных областей России XVI – XVIII вв. // Архитектура в истории русской культуры. Вып. 6. «Переломы эпох». М., 2005. С. 66-70.
3. Бодэ А.Б. Поонежские кубоватые церкви. Местное своеобразие и общерусские традиции // Архитектурное наследство. Вып. 46. М., 2005. С. 46-58.
4. Бодэ А.Б. Традиции в архитектуре современных деревянных церквей // Христианское зодчество. Новые материалы и исследования. М., 2004. С. 845-860.