Косенкова Ю.Л. Советский город 1940-х - первой половины 1950-х годов. От творческих поисков к практике строительства

Специальность 18.00.01. - Теория и история архитектуры, реставрация и реконструкция историко-архитектурного наследия 
Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора архитектуры 
Москва 2000 

ВВЕДЕНИЕ 

В последние годы Великой Отечественной войны и в период послевоенного восстановления, на фоне огромного подъема патриотических настроений, государством и обществом в целом были предприняты максимальные усилия для того, чтобы воссоздать разрушенные города и реконструировать города тыла на новой основе, искоренив все недостатки в их планировке и застройке, сделать их лучше, красивее, удобнее для жизни. О целеустремленности и решимости действовать в этом направлении не раз заявляли и государственные деятели, и профессионалы-архитекторы. 

Готовность к полной самоотдаче, искренняя заинтересованность, воодушевленность архитекторов делом послевоенного восстановления городов не вызывают сомнений. Это действительно был самоотверженный труд, направленный на достижение общей цели. Однако при изучении материалов послевоенного градостроительства нельзя не заметить глубокого расхождения между напряженностью и объемом затраченных усилий и тем результатом восстановительного строительства, который отчетливо проступил в начале 50-х годов. Более того, достаточно очевидно, что несоответствие между исполненными энтузиазма намерениями в области реконструкции городов и низкой результативностью практических действий ясно ощущалось профессионалами-архитекторами уже на рубеже 40-х и 50-х годов, хотя и не было тогда осмыслено. 

Перемены, произошедшие в нашей стране в последние годы, дают возможность взглянуть на историю послевоенного градостроительства с иных позиций, нежели те, что задавались самой советской эпохой. Современный исследователь обязан задаться не только вопросом о том, что было сделано тогда , но и вопросом как это было сделано , не только стараться накопить как можно большее количество разнообразных фактов, связанных с проектированием и застройкой городов в послевоенный период, но и попытаться выстроить их в некую систему, объясняющую сложный и противоречивый характер градостроительного процесса этого времени. Такая последовательность выстраивается в диссертации с точки зрения перехода от желаемого к действительному - от изучения сложившихся в начале восстановительного периода представлений архитекторов о том, какими должны быть города ближайшего будущего, через анализ тех возможностей, которыми они располагали для реализации своих проектов, к исследованию градостроительной практики и ее влияния на постепенное формирование новых представлений о городе в первой половине 50-х годов. 

Исходя из этого определился предмет исследования - структура и содержание архитектурно-градостроительной деятельности, предопределившие характер послевоенной реконструкции городов в СССР. 

Хронологические границы работы - от 1942-1943 гг ., когда началась подготовка к восстановительному строительству, до 1953-1954 гг., когда процесс вызревания нового качества в градостроительстве стал уже достаточно очевидным, но еще не приобрел директивного характера, вытекавшего из партийно-правительственных постановлений в области архитектуры середины 50-х годов. 

Цель исследования - воссоздать целостную картину отечественного градостроительства 1940-х - первой половины 1950-х годов, представив его как динамичный процесс, развивавшийся как в конкретно-историческом времени, так и в пространстве огромной, централизованно управляемой страны. 

Такая постановка проблемы потребовала решения ряда исследовательских задач: 

- выявить и проанализировать основные тенденции развития городов в рассматриваемый период; 
- реконструировать как совокупность творческих проблем, обсуждением и решением которых были заняты архитекторы-градостроители в рассматриваемый период, так и содержание, которое несло в себе устройство организационно-управленческой системы градостроительства, весьма существенно повлиявшее на характер застройки городов. 
- проанализировать особенности формирования градостроительной практики в контексте ее взаимовлияния с архитектурно-профессиональными представлениями о городе. 
- уточнить внутреннюю хронологию градостроительства 40-х - первой половины 50-х годов, показать качественные различия градостроительного процесса в пространстве страны. 

Своевременность такой работы связана: 

1. с проблемами, стоящими перед архитектуроведением, нуждающимся в формировании нового исторического знания о процессах, происходивших в архитектуре и градостроительстве советского времени. Современный взгляд на историю советской архитектуры связан как с выявлением особенностей профессиональных мышления и деятельности архитекторов, определявшихся их работой в специфических условиях советского общества и сохранявшихся на протяжении десятилетий, так и с привлечением новых исторических материлов, отражающих сложность и противоречивость архитектурно-градостроительных процессов этого периода. Диссертация, посвященная послевоенному градостроительству, с этих позиций рассматривается автором не как полностью замкнутое на себя исследование, а как один из шагов к построению новой концепции отечественной архитектуры и градостроительства ХХ века; 

2. с задачами развития ценностного отношения к советскому зодчеству как к своеобразному памятнику своей эпохи. В современном обществе выработалось настороженное отношение к архитектурно-градостроительному наследию советского времени. Необходимо, чтобы имеющийся опыт сохранения целостных культурных слоев исторического города был распространен и на застройку послевоенных лет, что также требует углубленных исторических исследований; 

3. с современными вопросами, связанными с реконструкцией городов - ведь именно в послевоенный период интенсивно формировался облик центральных городских районов. В эти годы также закрепились и получили развитие практические механизмы градоформирования, составившие основу советской градостроительной школы, устои которой ныне уходят в прошлое. Но процесс переосмысления устаревших принципов и взглядов требует объективного анализа опыта реконструкции городов в советскую эпоху, в том числе в послевоенные годы. Поэтому предпринятое исследование, будучи по жанру историко-архитектуроведческой работой, оказывается, тем не менее, тесно связанным с задачей реформирования градостроительного дела в современной России. 

Таким образом, актуальность исследования определяется: 

1. необходимостью построения современной концепции истории отечественной архитектуры советского времени; 2. задачами разработки методов сохранения архитектурно-градостроительных памятников советского времени; 3. проблемой реформирования градостроительного дела в стране и развития новых подходов к застройке городов. 

Состояние вопроса. Интерпретация истории советской архитектуры, в том числе и градостроительства послевоенного времени, данная в обобщающих историко-архитектурных трудах 60-70-х годов, в значительной степени отражала такое видение предмета исследования, когда все наиболее существенные проблемы советской архитектуры выводились из приоритетных государственных задач развития промышленного производства, а неудовлетворительные результаты и сложности, возникавшие в ходе архитектурно-градостроительного процесса, представлялись как профессиональные заблуждения и ошибки архитекторов, периодически исправляемые партийно-правительственными постановлениями. 

В исследованиях второй половины 80-х годов проявилось стремление к целостному ощущению исторического времени, выявлению общественно-гражданского смысла развития советской архитектуры. Эти работы были отмечены стремлением к естественно-эволюционному взгляду на историю советской архитектуры, желанием избежать ее механической нарезки на "этапы” от одного партийно-правительственного постановления до другого, включить архитектурно-градостроительный материал в более широкий культурный контекст. Был сделан важный шаг к тому, чтобы нащупать общую основу в сложном движении истории советской архитектуры. 

С этих позиций в последние полтора десятилетия различные аспекты послевоенных архитектуры и градостроительства исследовались в работах М.И.Астафьевой-Длугач, М.Г.Бархина, Ю.П.Волчка, А.М.Журавлева, А.В.Иконникова, С.Ю.Кавтарадзе, Л.С.Котляровой, Ю.Л.Косенковой, Г.С.Макаровой, А.В.Рябушина, А.Ю.Тарханова, Г.Н.Яковлевой, других авторов. Отдельные материалы по послевоенному градостроительству были опубликованы в небольшом по объему сборнике "Послевоенное восстановление городов” (1988, под ред.Ю.П.Волчка). 

Однако исследовательский взгляд, ориентированный на выявление исторического пути советской архитектуры, сосредоточившись на проблемах преемственности, в свою очередь, упускал из внимания внутреннюю напряженность, полемическую страстность, даже нетерпимость, свойственные своеобразному характеру развития советской архитектуры и составлявшие его особую ауру в послевоенное десятилетие. 

За последние годы произошло отделение исследовательской позиции от традиционного набора полемических аргументов, сложившегося за все годы исследования развития советской архитектуры. Содержание споров, зачастую принимавших политизированный характер, погрузилось в глубину истории, перестав играть роль раскаленного клейма и став материалом для изучения. Это дало возможность в данном исследовании сфокусировать внимание не на описании отдельных, наиболее удачных, объектов, на что обращалось преимущественное внимание в научных работах советского времени, а представить послевоенное градостроительство как сложный и противоречивый процесс, подверженный влиянию социальных, культурных, природных, технических, экономических и других факторов и далеко не всегда подконтрольный творческой воле архитектора-градостроителя. 

Данная диссертация, являясь первой работой, специально посвященной анализу послевоенного градоформирования, выполнена в рамках большой научной программы по изучению советской архитектуры 1940-1950-х годов, которая на протяжении нескольких лет осуществляется НИИТАГ в отделе современной отечественной и зарубежной архитектуры ХХ века (рук. Ю.П.Волчок). 

Объект исследования составляют материалы советского градостроительства. Зарубежный опыт послевоенного восстановления привлекается лишь в той мере, в какой он вызывал внимание и интерес советских архитекторов рассматриваемого периода. 

Особенности социально-политической и духовной жизни советского общества в 40 - 50-е годы предопределили весьма специфический характер восстановления городов в нашей стране, существенно отличавшегося от практики восстановительного строительства в европейских странах. Даже в странах Восточной Европы, находившихся под влиянием Советского Союза, проекты восстановления городов во многом опирались на развивавшиеся здесь до войны традиции функционализма и в меньшей степени, нежели советская практика, были ориентированы на проектирование ансамблей, заключавших в себе не только архитектурно-градостроительный, но и идейно-политический смысл. В Польше, Чехословакии, Венгрии в первые послевоенные годы развивалось строительство крупных жилых комплексов на основе теории микрорайонирования, в то время как попытки применить эти идеи в советской практике 40-х годов, как это показано в диссертации, были подавлены из идеологических соображений. 

В странах Западной Европы при восстановлении Ковентри, Дортмунда, Роттердама, Ганновера, Гавра, несмотря на наличие частной собственности на землю, удалось добиться создания крупных торговых и деловых зон, общественных площадей, центров и парков. Вместе с тем существенным функциональным преобразованиям подвергались и периферийные районы городов. В то время как советские города планировочно стягивались к центру, в западных городах начался процесс децентрализации, строительства городов-спутников. 

Поиски общего и особенного в развитии послевоенного градостроительства в нашей стране и на Западе представляются серьезной исследовательской проблемой, которая на сегодняшний день может быть поставлена лишь как задача на перспективу, в силу относительно слабой изученности как зарубежного, так и отечественного опыта этого периода. Невыявленность специфики общей картины послевоенного градостроительства в нашей стране фактически делает крайне затруднительным рассмотрение его в общемировом контексте. В данной работе ставилась задача хотя бы отчасти восполнить этот пробел. 

Источники и метод исследования. В работе использовались: документы центральных государственных архивов - фонды Комитета по делам архитектуры при СМ СССР, Академии архитектуры СССР, Союза советских архитекторов, Министерства городского строительства СССР и др; документы ряда местных государственных и ведомственных архивов, расположенных в городах Санкт-Петербурге, Волгограде, Ростове-на-Дону, Новороссийске, Краснодаре, Мурманске , Екатеринбурге, Ташкенте, Ашхабаде; материалы и воспоминания некоторых архитекторов-участников восстановительного строительства; проектно-графические материалы по застройке отдельных городов, их районов, улиц; публикации в профессиональной и общей печати 40-50-х годов по проблемам застройки городов, в том числе в издаваемых на местах газетах, журналах, краеведческих очерках, путеводителях, строительных бюллетенях и т.п.; диссертации и другие научные труды военного и послевоенного времени, связанные с исследуемой темой. 

При изучении исторических источников, в том числе и архивных документов, автора интересовали не только творческие идеи архитекторов, нашедшие отражение в проектах восстановления и реконструкции городов, материалах дискуссий, выступлений, научных сессий и т. п., но и то, как выглядела градостроительная реальность этого времени, с какими проблемами сталкивались архитекторы при попытках осуществить то, что было задумано. Это заставило обратиться к изучению нового, ранее не привлекавшегося к исследованиям, слоя архивных документов, отразивших реальный ход градостроительного процесса - служебной переписки по вопросам восстановления и реконструкции городов, протоколов и стенограмм заседаний управленческих органов, актов градостроительных экспертиз, докладных записок инспекторов архстройконтроля и т. п. 

Анализ обширного массива новых архивных источников дал возможность проследить те смысловые подвижки, которые происходили в рассматриваемый период на разных уровнях работы архитекторов-градостроителей - от целеполагания и творческих замыслов до получения конкретных результатов застройки городов и их оценки самими архитекторами того времени - в их крайне сложном переплетении и неоднозначном взаимовлиянии. 
Обращение к первичным источникам стало важной составной частью метода исследования, заключающегося в изучении причинно-следственных связей между отдельными фактами архитектурно-градостроительного процесса и реконструировании на этой основе целостной картины профессионального мышления и деятельности архитекторов -градостроителей в рассматриваемый период. 

Научная новизна работы заключается: 

1. в целостном видении объекта исследования - до настоящего времени не было научного труда, в котором отечественное градостроительство послевоенного периода целенаправленно анализировалось бы как своеобразное, внутренне динамичное явление, в едином контексте интенций культуры послевоенного времени, функционирования народно-хозяйственного комплекса, на пространстве огромной страны; 2. в привлечении к исследованию значительного количества новых и малоизвестных материалов, связанных как с общими проблемами градостроительства послевоенного периода, так и с практикой застройки конкретных городов. 

Практическая значимость работы связана с возможностью использования результатов исследования в обобщающих научных трудах, посвященных отечественной архитектуре Новейшего времени, при подготовке соответствующих учебных курсов и семинаров, выставок, а также в ходе реконструкции ряда городов и при разработке методических рекомендаций по охране архитектурного наследия. 

Апробация работы. Материалы диссертации были использованы при подготовке каталога выставки "Архитектура. 40 лет Победы" (1985 г.), монографии "Василий Симбирцев" (1986 г.); основные положения диссертации в течение ряда лет докладывались на заседаниях отдела отечественной и зарубежной архитектуры ХХ века и Ученого совета НИИТАГ, а также на заседании круглого стола "Проблемы изучения истории советской архитектуры" (апрель 1991 г.), на научных конференциях НИИТАГ 1996 - 1999 годов; материалы диссертации использовались при подготовке разделов научных сборников НИИТАГ, статей в периодической печати. 

Структура работы. Диссертация состоит из двух томов: основного исследовательского текста, включающего введение, пять глав, заключение, списки использованных архивных материалов, библиографию; приложения, состоящего из двух разделов - архивных документов по общим проблемам послевоенного градостроительства, организованных в девять содержательных рубрик; архивных документов по проектированию и застройке городов СССР в послевоенный период. Оба раздела второго тома снабжены авторскими комментариями, увязывающими конкретные документы с общим контекстом послевоенного градостроительства. 


СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ 

Рассмотрение темы диссертации невозможно без анализа предпосылок развития градостроительства 40-х-первой половины 50-х годов, сложившихся в довоенный период, а также изменений общей градостроительной ситуации, произошедших в результате военных действий и эвакуации промышленности в восточные районы страны. 

1. Политика индустриализации способствовала быстрому количественному наращиванию городов и городского населения, однако опыт практического градостроения далеко расходился по своему профессиональному уровню и качественному содержанию с мастерски выполненными новаторскими градостроительными проектами, разработанными для Москвы, Сталинграда, Магнитогорска, Нижнего Новгорода, Нового Чарджоу и др., сопровождавшими творческие дискуссии 20-х - рубежа 30-х годов, связанные с идеями города будущего, социалистического расселения, поисками новых типов жилища. 

1.1. Принятая в стране в конце 20-х годов концепция государственного плана, рассматривавшая его как директивный документ, волевым порядком предопределявший конкретные события хозяйственной жизни на тот или иной срок, непосредственно повлияла на характер градостроительного проектирования. Генеральный план, жестко фиксировавший все параметры города на определенную, порой значительно удаленную, точку во времени, несовпадение "окончательных” планов различных уровней и разной ведомственной принадлежности - создавали условия для проявления стихийных факторов градоформирования, вносили дезорганизацию в проектирование и строительство городов, приводили к бесконечным переделкам генеральных планов. 

1.2. Стихийно складывавшийся в градостроительной практике механизм возникновения города из временных барачных поселков - придатков промышленного производства, приводил к непоправимым ошибкам, нерациональному расходованию средств, низкому качеству жилой среды. Сущность такого понимания города, развивавшегося в связи с приоритетом задач индустриализации, заключалась в том, что город рассматривался преимущественно как поселение при производстве, не обладающее самостоятельной социокультурной значимостью. В рамках такого подхода логика градоформирования в значительной степени лежала вне поля профессионального воздействия архитекторов. Город складывался как хаотичное скопление поселков при промышленных предприятиях, возникавших вследствие многократно менявшихся и непредсказуемых в долгосрочной перспективе государственных решений, принимаемых в народно-хозяйственной сфере. С точки зрения такого подхода, вытекавшего из централизованной системы управления отраслями промышленности, город, по сути, не нуждался ни в каких целостных концептуальных разработках. 

2. Совокупность нерешенных проблем, возникших в связи с развернувшимся в стране практическим строительством, поставила архитекторов перед необходимостью отойти от конструирования универсальных градостроительных схем и попытаться, по выражению тех лет, "идти от натуры к чертежу”, что на практике оказалось сложнейшей организационной задачей. 

2.1. Анализ методологических основ градостроительного проектирования, складывавшихся в первой половине 30-х годов в работах Гипрогора, Горстройпроекта, Института коммунальной гигиены, дает основания говорить о том, что в этот краткий период, зарождался новый для советской практики подход к городу, основанный на выявлении и развитии тех возможностей, которые заложены в комплексе индивидуальных особенностей каждого города. Город с этих позиций рассматривался как некая самодостаточная целостность, формируемая ради наиболее полного обеспечения всех аспектов жизни людей, что, по сути, становилось главным критерием архитектурно-градостроительной деятельности. Такой подход не предполагал создания единой, заранее заданной градостроительной концепции, каждый город должен был получить свою собственную концепцию, включавшую, в частности, и освоение композиционными средствами его морфологических особенностей. Логика градоформирования лежала в сфере профессионального влияния архитекторов, но основывалась на всестороннем предпроектном изучении города с помощью комлекса градоведческих дисциплин. 

2.2. Первые шаги в направлении внимательного отношения к реальной ситуации города, стремление разработать адекватный методологический инструментарий для его изучения и проектирования стали возможны только на небольшом историческом отрезке времени протяженностью всего в несколько лет, который образовался в начале 30-х годов, когда старые идеологемы уходили в прошлое, а новые еще не вызрели в полной мере. Формирование этой тенденции было прервано в самом начале, поскольку требовало длительной, кропотливой работы, не отвечавшей по существу постановки проблемы целям государства. 

2.3. Все более нараставшая в 30-х годах жесткость идейно-политической обусловленности общественной жизни, а также сложившаяся в стране практика градостроительства, ориентированная на форсированные темпы, объективная сложность и трудоемкость изучения особенностей развития каждого города, нехватка средств, времени и подготовленных специалистов, быстро привели к свертыванию работ предпроектного цикла, к отказу от исследовательской составляющей проектирования, от, как тогда считалось, лишних материалов, в первую очередь характеризующих различные аспекты реальной жизни уже существующих городов. В этом ряду нередко оказывался лишним и анализ территории города с точки зрения возможностей его архитектурно-художественной организации, несмотря на то, что проблемы художественного образа города в этот период все более приобретали доминирующее значение. 

3. По мере изменений, происходивших в культурной и духовной жизни советского общества в 30-е годы, на фоне неэффективного функционирования экономики, все более утверждалась идея города как единого ансамбля. 

3.1. В ситуации, когда оказывалось невозможным создать полноценный город, исходя из рациональных оснований, включающих в себя знание об условиях его функционирования и перспективах развития, само понятие плана в градостроительном проектировании стало трактоваться расширительно и метафорически, сместилось из сферы народно-хозяйственной в сферу художественного творчества. Нерешаемая из года в год проблема планового развития городов трансформировалась в профессиональном сознании в проблему ансамбля, понимаемого не столько как результат гармоничного развития города, сколько как средство его волевого формирования. 

3.2. На материале публикаций предвоенного десятилетия, отражавших обсуждение творческих проблем градостроительства, в том числе и в связи с разработкой генплана Москвы 1935 г., можно определить суть все более утверждавшегося в профессиональном сознании архитекторов понимания города преимущественно как мощного средства воздействия государственной идеологии на массовое сознание. В рамках такого подхода логика формирования города целиком и полностью лежала в сфере профессионального воздействия архитекторов, мало соотносясь с особенностями каждого города. Задача разъяснения политических идей социальной гармонии и экономического процветания через архитектурно-художественные образы требовала выработки достаточно стереотипных, понятных массовому сознанию приемов градоформирования, использующих художественный язык классического архитектурного наследия в качестве своеобразного символа приобщенности советского зодчества к традициям мировой культуры. С позиций представления в доходчивой форме идеи централизованно управляемого государства становилась необходимой разработка единой градостроительной концепции, предполагавшей развитие города как законченного художественного целого. 

3.3. В связи с этим представляет интерес смещение смысловых акцентов, произошедшее в ходе разработки генерального плана Москвы (1931-1935 гг.). Если в начале 30-х годов основной пафос создания этого проекта заключался в том, что он охватывал, как писали в прессе того времени, "абсолютно все стороны городской жизни”, то к середине 30-х годов на первый план все более выступали проблемы создания целостного художественного образа города на основе единого ансамбля. Ансамбль, первоначально рассматривавшийся как интегрирующий результат гармоничного развития города, постепенно становился самоцелью, заслонявшей собой другие аспекты формирования города. По мере продвижения к концу 30-х годов генеральный план Москвы как реальный документ, предназначенный для реконструкции столицы, все более отделялся от его интерпретации как универсальной программы создания "города-ансамбля”, внедрявшейся в массовое и профессиональное сознание официальной пропагандой. Именно на такой идеализированный образ генплана Москвы впоследствии и ориентировалось послевоенное советское градостроительство. 

4. Таким образом, предвоенное советское градостроительство реально формировалось под воздействием двух бытовавших одновременно, но противоположных по смыслу подходов к городу, первый из которых существовал преимущественно как феномен градостроительной практики, складывавшейся под воздействием непредсказуемых решений в народно-хозяйственной сфере, второй - скорее как феномен профессионального сознания архитекторов, в эти годы еще не находя широкого выхода в практику. 

При всей очевидной противоположности этих подходов, при ближайшем рассмотрении в них можно заметить и много общего. Это, по сути, две стороны одного явления: а) основания и критерии формирования города в обоих случаях исходили из задач и целей государства, оставляя вне сферы внимания потребности людей, живущих в городе; б) в обоих случаях город рассматривался как объект прямого волевого воздействия, вне зависимости от его индивидуальных особенностей; в) между этими двумя подходами существовала генетическая связь - невозможность гармоничного развития городов на основе народно-хозяйственного планирования предопределила идею планового волевого формирования города как единого ансамбля. 

5. В годы Великой Отечественной войны обстоятельства складывались таким образом, что двойственный характер градоформирования был закреплен в еще большей степени. С одной стороны, опыт строительства поселков при эвакуированных в тыл предприятиях на основе тех финансовых и технологических возможностей, которыми обладали мощные промышленные ведомства, подсказывал готовую организационную схему быстрого возведения жилья при восстановлении разрушенных городов. С другой стороны, мощный всплеск патриотических настроений в обществе, ощущение приближающейся Победы давали еще больше, чем до войны, оснований трактовать город как "памятник эпохи”, создаваемый как целостный художественный ансамбль. В то же время поездки бригад архитекторов в разрушенные города выявили, что самодеятельное восстановление идет там полным ходом, однако даже столь ярко проявившаяся самопроизвольная изменчивость города как объекта проектирования не была осмыслена профессией в качестве актуальной методологической задачи. Она была воспринята лишь как досадное, но устранимое явление, никак не влияющее на идею подчинения города единой проектной воле, направленной на формирование целостного ансамбля.

* * *

Формирование совокупности идей, которую можно обозначить как концепцию послевоенного города, пришлось в основном на 1943-1946 гг. и определялось как программирующими импульсами, идущими из предвоенного времени, так и реалиями войны, вернувшими на какое-то время ощущение ценности приватной, отрешенной от идеологии, человеческой жизни. 

1. Найденные автором в архивах материалы творческих дискуссий 1943-1946 гг., в ходе которых обсуждались принципы послевоенного восстановления городов, позволяют утверждать, что в короткий период последних лет войны и первых лет мира, когда идеологический прессинг был несколько ослаблен, стал формироваться, как и в начале 30-х годов, новый подход к городу, при котором во главу угла было поставлено качество жизни людей. Но даже по сравнению с 30-ми годами этот всплеск профессионального сознания был слишком слабым и не был подкреплен сколько-нибудь последовательными теоретическими и методологическими разработками. 

Реконструированная автором по разрозненным архивным материалам история конкурса на проектирование "экспериментальных жилых микрорайонов города" 1945-46 гг. и особенно развернувшейся вокруг него теоретической дискуссии показала, что попытка вписать ценности "простой” человеческой жизни в рамки концепции "города-ансамбля" оказалась неудачной. Сделанные тогда (под влиянием информации об англо-американской практике "neighbourhood unite”) попытки вернуться к идеям социальной самоорганизации, имевшим место в отечественных теоретических разработках по жилому кварталу начала 30-х годов, были вскоре свернуты как не соответствовавшие общественно-политическому характеру советского градостроительства. Социально-территориальная замкнутость микрорайона противоречила требованиям открытости и проницаемости структуры советского города, приоритета общественного над личным, целого над частным, централизованного над местным. 

2. Наличие в предвоенном советском градостроительстве двух противоположных по смыслу, но родственных по своей природе подходов к городу не стало предметом размышления для архитекторов в 40-е годы. Практика застройки городов по промышленно-отраслевой схеме составила своеобразную "фигуру умолчания”, поскольку подразумевалось, что в условиях планового социалистического хозяйствования решить проблему правильного размещения промышленности в городе не составляет труда. 

Изучение материалов военных и первых послевоенных лет позволяет сделать вывод о том, что эти годы не были отмечены специальной углубленной теоретической разработкой концепции города. Этому препятствовали, с одной стороны, спешка, форсированные темпы восстановления разрушенных городов, с другой - сложившееся в профессиональном сознании ощущение, что все принципиальные вопросы формирования города уже априори решены и нашли свое отражение в довоенном генеральном плане Москвы. Для профессионального сознания этого времени не было никаких препятствий к тому, чтобы немедленно приступить непосредственно к проектированию генеральных планов восстанавливаемых городов. Именно в процессе такого проектирования и формировалась, в основном, градостроительная концепция послевоенного времени. 

3. Основной путь в формировании градостроительной концепции пролегал не через рационально выстраиваемую систему научно обоснованных градоведческих знаний, положенных в основу архитектурно-градостроительной деятельности, в том числе и разработки вопросов художественного развития того или иного города, а через создание обобщенно-эмоциональных визуальных образов будущих городов - ”памятников Победы”. Поэтому в центре формирования концепции закономерно оказалась фигура "архитектора-мастера”, а основной объем концептуальных градостроительных проектов 1943-1946 гг. был выполнен действительными членами и членами-корреспондентами Академии архитектуры СССР. 

История создания и функционирования творческо-экспериментальных мастерских Академии архитектуры СССР, которую удалось воссоздать автору по архивным источникам, показала, как в первой половине 40-х годов возрастала роль персонального статуса в работе мастерских, какое значение придавалось в этот момент личностным качествам мастера. Предполагалось, что высокая профессиональная культура и творческая интуиция архитектора-мастера способны гармонизировать город, собрать его в некую непротиворечивую целостность, компенсировав тем самым недостаток сущностных знаний об объекте проектирования. 

В ходе исследования был проведен анализ "академических” проектов восстановления городов и их центральных районов, разработанных в период 1942 - 1946 гг. ведущими мастерами архитектуры: Истры (рук. А.В.Щусев), Сталинграда (рук. К.С.Алабян), Калинина (рук. Н.Я.Колли), Воронежа (рук. Л.В.Руднев), Ленинграда (рук. Н.В. Баранов), Новгорода (рук. А.В.Щусев), Смоленска (рук. Г.П.Гольц), Пскова (рук. Н.В.Баранов), Севастополя (рук. М.Г.Бархин), Новороссийска (рук. Б.М.Иофан), Туапсе (рук. А.В.Щусев), Ялты (рук. А.К.Буров), Ростова-на-Дону (рук. В.Н.Семенов), Краснодара (рук. И.Н.Соболев), Брянска (рук. М.П.Парусников), Орла ( рук. В.Г.Гельфрейх). 

Автор уделял преимущественное внимание двум содержательным аспектам: 

3.1. интерпретации мастерами архитектуры творческих проблем градостроительства, бывших в те годы в центре внимания: создания целостного ансамбля города, отношения к культурному наследию, к вопросу о роли в городе архитектурных памятников и мемориальных сооружений, принципов композиционного соотношения исторического и вновь формируемого центров, характера включения природной среды, создания системы пространственных ориентиров и т. п. 

3.2. конкретным историческим обстоятельствам конкурсного проектирования, обсуждения и утверждения этих проектов, восстанавливаемых в работе по архивным источникам. Такой аспект рассмотрения материала в значительной степени способствовал прояснению той обобщенной структурно-смысловой и композиционной модели города, которая постепенно вырисовывалась в ходе разработки этих концептуальных проектов. 

4. Таким образом, в диссертации выявляются и анализируются две формы бытования концепции города - вербальная и проектная. 

4.1. Характеризуя вербальную форму существования концепции, следует отметить минимальный удельный вес теоретических работ, связанных, как правило, с попытками превратить умозрительный постулат о "городе-ансамбле”, предполагавший единовременность и завершенность замысла, создание условий для созерцательного восприятия города в качестве произведения искусства, в практическое руководство по застройке реальных городов, развивающихся в пространстве и времени. Проведенный автором анализ диссертаций, статей и устных выступлений архитекторов 1943-1946 гг., где рассматривался этот круг вопросов, показал, что убедительных работ по этому поводу так и не было создано. Напротив, чем более последовательно научным, а не публицистическим, было рассмотрение этого вопроса, тем более оно приближалось к выводу о нерешаемости проблемы на практике. "Город-ансамбль” по-прежнему оставался красивым литературным образом, не поддаваясь переводу на язык реального градостроительства. Поэтому такие попытки достаточно быстро были вытеснены откровенной идеологической публицистикой и директивными установками по использованию упрощенных приемов создания ансамблей лишь отдельных фрагментов города, как правило, центральной улицы и площади. 

4.2. Характеризуя в целом проектную форму концепции города, необходимо отметить, что разработка и обсуждение проектов восстановления городов, разработанных ведущими мастерами архитектуры, проходила в специфической интеллектуальной атмосфере постоянного сравнения каждого конкретного проекта с тем априорным знанием-чувствованием "города-ансамбля”, которое содержалось в мифологизированной интерпретации довоенного генерального плана Москвы. Установка на личность архитектора-мастера парадоксальным образом сочеталась с недостаточной проявленностью индивидуальных творческих позиций и довольно жесткими границами творческой свободы, за которые мастер не мог выйти без риска получить упреки в несоответствии принципам социалистического реализма и в "формалистических выкрутасах”, за которыми, как правило, следовали обвинения политического характера. Востребованность творческой интуиции мастера определялась не необходимостью поиска новаторских путей к решению проблемы, а задачей, по существу, противоположной - приспособлением постулата "весь город - ансамбль” к сложностям реального существования совершенно различных по своему характеру разрушенных городов. 

5. Совмещение результатов изучения двух форм бытования послевоенной градостроительной концепции позволило выявить и проанализировать некоторые характерные особенности ее структуры. 

5.1. Первая особенность градостроительной концепции связана с тем, что в процессе ее формирования проявился принципиально нерефлексивный характер профессионального сознания, оперировавшего скорее чувственными, эмоционально насыщенными образами, нежели дискурсивными категориями, соответствующими системе градоведческих знаний. Поэтому многие ключевые для послевоенной градостроительной концепции понятия необходимо рассматривать в общем историческом контексте архитектурно-градостроительной деятельности этого времени. В диссертации проведен такой анализ и показано, какой смысл на деле вкладывался архитекторами 40-х годов в такие расхожие для того времени выражения как "коренное преобразование городов”, "своеобразное лицо города”, "старое должно быть поставлено на службу новому” и т.п. В работе выявлен неоднозначный и противоречивый характер отношения к природной среде города, его историческому прошлому, присутствию в городе крупных технических сооружений. 

5.2. Вторая особенность послевоенной градостроительной концепции связана с внутренней противоречивостью ее построения, вытекающей из понимания целостности города как целостности завершенного произведения искусства. С этих позиций градостроительная концепция рассматривается в диссертации в трех аспектах: а) функционально-планировочном; б) образно-композиционном; в) социально-ценностном. 

а) В рамках рассматриваемой градостроительной концепции функционально-планировочный каркас города включал в себя определенный набор обязательных компонентов, каждый из которых имел второй, символический смысл: центральная площадь с Домом Советов, воплощавшая идею торжества социализма; вокзальная площадь, фиксировавшая точку начала восприятия художественной структуры города; связывающая эти две площади главная магистраль с глубинными перспективами, приоткрывающими зрителю жизнь идеального города; набережная, демонстрирующая открытость города в природную среду и одновременно формирующая его "фасад”; мемориальное сооружение в честь Победы и мемориальный парк как символ возрождающейся жизни; архитектурные памятники, активно выявляемые в структуре города в качестве знака его приобщенности к глубоким культурным традициям. Таким образом, планировка города подчинялась не столько требованиям функциональной целесообразности, сколько несла в себе идейно-смысловую нагрузку. В то же время структурные компоненты города, не работавшие на целостность идейно-художественного замысла, подлежали выносу за пределы города (промышленность) или оставались недостаточно проработанными (жилые районы). 

б) Композиционно-образный аспект послевоенной градостроительной концепции был связан с критерием понятности и легкости усвоения художественного образа города массовым сознанием. Это заставляло обращаться к языку классики, использовать отработанные и знакомые формы и композиционные приемы. Считалось, что художественное своеобразие города может быть выявлено через упорядочивающее влияние регулярной планировки. Вместе с тем жесткое закрепление идейно-художественных смыслов за определенными компонентами структуры города превращало работу над образом в комбинирование готовых образцов, не давая возможности проявиться поискам нового. 

в) Социально-ценностный аспект послевоенной градостроительной концепции связывается в работе с кризисом тех идей активного жизнестроительства, которые отличали градостроительные проекты рубежа 20-х и 30-х годов. В послевоенном городе, понимаемом как произведение искусства, в качестве основной ценности выступало генерирование определенного комплекса социальных эмоций всеобщего духовного благополучия: наслаждение едва не утраченным достоянием культуры в виде архитектурных памятников, любование прекрасной природой, чувство единения народа в патриотическом порыве, выражавшееся в величественных монументах, чувство гордости за свое государство, разумная упорядоченность во всем. В работе показано, что перемена знаков в системе ценностей определила и обобщенную идеальную модель человека, на которую ориентировалось проектирование послевоенных городов. 

6. Изучение градостроительной концепции, сформировавшейся в период 1943-1946 гг., показало, что она в значительной мере была ориентирована на ритуальность поведения людей в городе, его созерцательное восприятие, идейно-смысловую однозначность компонентов городской структуры. Это свидетельствует о том, что рациональность профессионального сознания, обосновывающая цель градостроительной деятельности, исходя из развитой системы градоведческих знаний, была замещена рациональностью действий по формированию города, наиболее эффективно обслуживающих эмоционально-ценностно заданную цель, бытующую вне профессионального поля архитектуры. 

Объектом осмысления для архитектора-мастера становился не столько сам город, сколько образы и формы, отвечавшие задаче создания "памятников эпохи”, для чего было вполне достаточно восприятия тех особенностей города, которые лежали на поверхности. Город в проектах предстает как абсолютно непротиворечивый объект, полностью подвластный проектной воле архитектора. Внутренняя конфликтность, присущая такому сложному объекту, как город, и неизбежно становящаяся предметом размышления при подлинно творческом подходе, практически не замечалась. 

Большая часть потребностей людей, живущих в реальном городе, была выведена из системы ценностей профессиональной культуры и не предъявлена творческому сознанию. Удовлетворение (или неудовлетворение) этих потребностей во многом происходило под воздействием случайных факторов. 

Пустота, образовавшаяся на месте подавленной рациональной составляющей градостроительного творчества, неизбежно заполнялась хаотичными, рассогласованными решениями и действиями, преследовавшими сиюминутные, частичные цели, не учитывавшие интересов города как целого, что впоследствии тяжело сказалось на градостроительной практике. 

Анализ послевоенной градостроительной концепции, ключевыми пунктами которой были создание образной целостности города и его интуитивно-художническое осмысление, обнаруживает такие характеристики, которые скорее присущи рассудочному, нежели творческому мышлению: постановка частичных, фрагментарных целей, ориентированных на скорейшее достижение результата, отказ от признания внутренней противоречивости градостроительного материала, воспроизводство устоявшихся образцов. Творческое начало, возведенное в императив, обернулось своей противоположностью, фактически привело к саморазрушению послевоенной градостроительной концепции, угасанию ее творческого потенциала.

* * *

Сложившаяся в послевоенные годы система представлений о городе создавала немало проблем для градостроительной практики, однако значительная доля деформаций и напряжений, возникавших в ходе восстановления и реконструкции городов, приходилось на организационно-управленческую систему, с помощью которой осуществлялось воздействие на город. Изучение обширного массива архивных материалов, связанных с этой проблемой, дало автору возможность рассмотреть ее в разных исследовательских масштабах: 1. на общегосударственном уровне, через деятельность Комитета по делам архитектуры при СНК (СМ) СССР, созданного в сентябре 1943 г.; 2. на уровне взаимоотношений конкретных городов и промышленных ведомств, отражающем реакцию города на управленческие воздействия из центра; 3. на уровне "человеческого фактора" - через работу главных архитекторов городов. 

1. Характеризуя оргнизационно-управленческие аспекты послевоенного советского градостроительства, сложившиеся в те же годы, когда формировалась концепция города, необходимо отметить два наиболее важных момента. С одной стороны, с созданием Комитета по делам архитектуры впервые был сделан шаг в сторону отделения гражданского строительства от военно-промышленного, задачи формирования города не поглощались полностью задачами развития производства. С другой стороны, с первых своих шагов управленческая система, призванная интегрировать качественно новый уровень застройки городов на основе идеи создания "города-ансамбля”, столкнулась с принципиальными трудностями. 

1.1. Главным препятствием стало наличие параллельной государственной схемы управления застройкой городов через сложную и разветвленную систему промышленных ведомств, прочно удерживавших при себе большую часть финансовых и материально-технических ресурсов строительства. Компромиссная на первых порах позиция Комитета по отношению к этой системе, стремление создать поле для сотрудничества, вскоре сменились фазой жесткой борьбы, из которой Комитет не всегда выходил победителем. Усилия по созданию "города-ансамбля” в значительной степени сводились на нет "поселковым” характером развития городов. 

1.2. Основная борьба с ведомствами за город разворачивалась "на местах”. Отсутствие градостроительного законодательства заставляло Комитет делать ставку в осуществлении положений генплана на личностные профессионально-этические качества местных специалистов-управленцев. Но несмотря на усилия Комитета раскинуть как можно шире по всей стране сеть своих местных управленческих органов, именно в кадровом вопросе он, как правило, оказывался в проигрыше. Трудности формирования управленческого аппарата сразу приняли хронический характер в связи с огромным дефицитом грамотных, профессионально подготовленных специалистов. Во многих случаях на местах в управленческом аппарате работали люди, не имевшие ни архитектурного, ни строительного образования. 

Кадровый дефицит во многом предопределял и организацию разработки многих генпланов вдали от проектируемых городов, и "аварийный” режим работы Комитета по оказанию помощи в застройке городов. Работа специальных выездных комиссий, состоявших из специалистов высокого уровня, явно не справлялась с объемом требуемой помощи и не давала необходимого эффекта. 

1.3. Нормотворческо-регламентирующая деятельность Комитета значительно тормозилась в связи с тем, что начатая было в 1945-46 гг. работа по подготовке Градостроительного устава и системы классификации городов практически не продвигалась. В диссертации рассмотрены как организационные, так и методологические трудности, возникавшие на этом пути. Гораздо больше усилий вкладывалось в нормотворческую работу по созданию типовых проектов, разрабатывавшихся, как в те годы говорили, "лучшими архитектурными силами страны”, в которых Комитет видел средство "культурной” застройки городов на периферии. Однако попытки внедрить на местах типовые проекты, разработанные в центре, приводили к их повсеместному самовольному приспособлению к условиям каждого города, что разрушало саму идею типового проектирования. Вместе с тем, чем больше местных, в том числе и ведомственных, организаций участвовало в типовом проектировании, тем быстрее падал профессиональный уровень типовых проектов, не удовлетворявший Комитет. К тому же отношение к типовому проектированию в среде архитекторов постоянно раздваивалось между осознанием необходимости его применения и внутренним неприятием, ощущением его несовместимости с задачами создания "города-ансамбля”. 

1.4. Осуществление Комитетом своей контролирующей функции также постоянно наталкивалось на большие трудности кадрового и материально-технического характера, заставляя его неусыпно проверять свои собственные местные контролирующие структуры. Созданная Комитетом сложная иерархия тотального государственного контроля на пути прохождения проектов также в конечном итоге неблагоприятно сказывалась на практике: из-за медленного многоступенчатого движения проектов, в том числе и градостроительных, в недрах бюрократического механизма, в городах создавалась хроническая нехватка качественного проектного материала, восполнявшаяся несанкционированным строительством. 

2. Деятельность ведомств в городах, даже крупных и относительно благополучных, фактически мало зависела от наличия разработанных проектов планировки и застройки. К концу 40-х годов проблема соотношения города и промышленности все еще не находила приемлемого решения. 

2.1. На примерах Сталинска (Новокузнецка), Харькова, Магнитогорска, Кировокана показано возникновение новых промышленных предприятий, значительно осложнявшее планировку и функционирование этих городов. Особенно трудно было организовать целостную застройку города в районах добывающей промышленности, где застройка поселков следовала расположению шахт. Материалы проектирования и строительства Сталино (Донецка) и Караганды, рассмотренные в диссертации, наглядно это демонстрируют. 

2.2. Как трудно и медленно складывалась в городе вневедомственная строительная база - показывает изучение материалов строительства Сталинграда (Волгограда), хотя этому городу, благодаря его особой роли в войне, оказывалась всемерная помощь, для него даже был разработан специальный проект развития строительной промышленности. Ситуация, при которой город имел намного более слабую строительную базу, нежели крупные ведомства, создавала весьма значительный фактор риска для реализации градостроительных установок послевоенного времени, что иллюстрируется в работе примерами застройки Сталинска и Молотова (Перми). Архивные документы показывают множество конфликтов местных управленческих органов и ведомств по поводу конкретных вопросов застройки. Тяжбы эти выносились в самые высокие государственные инстанции и затягивались на долгие годы. В работе это, в частности, показано на примере проектирования и застройки центров Одессы, Сталинграда и других городов. 

В несколько более выгодном положении оказывались города, застраивавшиеся одним сильным ведомством-"хозяином", как, например, Магнитогорск. Двойственность ситуации заключалась в том, что какую бы угрозу целостности застройки города ни представляли промышленные ведомства, при их отсутствии развитие города вообще заходило в тупик. Это иллюстрируется в диссертации примером Краснодара - главного города преимущественно сельскохозяйственного края. 

3. Одним из важных моментов для понимания характера послевоенного градостроительства является работа главного архитектора города, где пересекались интересы всех участников градостроительного процесса. Через его повседневную деятельность проходила граница между устремлениями идеологии и культуры послевоенного времени и буднями повседневного восстановительного строительства, существования миллионов людей на грани выживания. 

Статус главного архитектора города в послевоенное время был значительно повышен, ему внушалось, что он является государственным деятелем. Однако сведения о работе главных архитекторов городов, собранные автором в архивах и рассмотренные в диссертации, а также личные беседы с некоторыми из них позволили прийти к заключению, что требования, предъявлявшиеся в послевоенные годы к главному архитектору города, отличались крайней противоречивостью и делали его работу неэффективной. Возникавшие здесь проблемы рассматриваются в диссертации на материале работы главных архитекторов городов Сталинграда (В.Н.Симбирцев), Новороссийска (В.С.Данини, К.М.Михайлов), Краснодара (А.А.Васильев), Туапсе (В.Н.Чегринец), Севастополя (Ю.А.Траутман), Воронежа (Н.В.Троицкий), Свердловска (П.В.Оранский), Ростова-на-Дону (Я.А.Ребайн), Новосибирска (А.М.Дворин), Челябинска (В.Д.Гофрат) и др. 

4. Таким образом, изучение организационно-управленческой системы послевоенного градостроительства показало, что противоречивые требования и трудности принципиального характера возникали на всех уровнях ее функционирования - общегосударственном, внутригородском, человеческом. Сама природа этой системы заставляла ее постоянно колебаться между невозможностью охватить весь объем градостроительной деятельности из центра и невозможностью возложить права и ответственность по застройке городов на местные архитектурные организации.

* * *

Период 1947-1948 гг. определяется в диссертации как рубежный для послевоенного градостроительства. К этому времени, когда закончилась расчистка руин в разрушенных городах, несколько окрепла материально-техническая база строительства и начался переход к более масштабным практическим работам не только по восстановлению, но и по реконструкции тыловых городов, профессиональная архитектурно-градостроительная деятельность опиралась, по сути, на нежизнеспособную концепцию города и неэффективную организационно-управленческую систему. В диссертации выявляются и рассматриваются изменения, произошедшие в этот период в направленности развития градостроительства и характере архитектурно-градостроительной деятельности. 

1. Неблагоприятные перемены происходили в этот период в жизни страны в целом: а) возврат к довоенной модели экономического развития способствовал бурному, но бессистемному росту объемов промышленного строительства и взрывному, как и в 30-е годы, образованию новых поселков при предприятиях, нарастанию тенденций к хаосу в структуре и застройке городов. б) резко усилились контроль над духовной жизнью общества, стремление к культурному изоляционизму, несколько поколебленному в годы войны. 

2. Анализ архивных материалов показал, что многие архитектурно-градостроительные вопросы, связанные с изучением и использованием зарубежного опыта, до того обсуждавшиеся более или менее в рамках профессии, получали все более негативную политическую окраску, а тон их обсуждения становился все более нетерпимым. 

3. В тяжелой нравственной атмосфере второй половины 40-х годов дальнейшие поиски содержательной концепции города оказались невозможными. По сути, происходило выхолащивание профессионального содержания архитектурно-градостроительной деятельности, которое ранее виделось в создании города как самоценной социокультурной целостности, пусть и специфически понимаемой в качестве задачи создания "города-ансамбля”. Изучение статей и архивных стенограмм этого времени убеждает в том, что распространенный еще недавно тезис об "искусстве градостроительства” как основном методе работы с городом, сменился тезисом о "подведении научной базы под градостроительство”. Проведенный в работе анализ выступлений руководства Комитета по делам архитектуры, относящихся к 1947-48 гг., обращений архитекторов и строителей в правительство, а также ряда последующих административно-управленческих перестроек, осуществленных государством, позволяет утверждать, что под "научной базой” градостроительства в этот момент подразумевалось развитие комплекса инженерно-строительных наук. Именно здесь следует искать ответ о содержательно-смысловом заполнении профессионального поля деятельности, точнее о замещении утраченного предмета градостроительного творчества. Проблема создания "города-ансамбля” официально не была снята с повестки дня, но глубинный смысл государственной политики в сфере градостроительства существенно изменился. С этого времени поиски содержательной концепции города, по сути, уступили место поиску технических средств застройки городов, приобретших самоценное значение. 

4. Изменения государственной политики в градостроительстве подтверждаются также и теми трансформациями, которые претерпевала организационно-управленческая система . После критики в течение 1947-1948 гг. Комитета по делам архитектуры и его ликвидации в июле 1949 г. на смену пришел Мингорстрой, а затем Госстрой - структуры, в первую очередь озабоченные введением в стране единой технической политики строительства, а не архитектурной проблематикой застройки городов. В начале 50-х годов управленческая система, достигнув предела своей централизации, стала вновь рассыпаться - от Госстроя в этот период отпочковывались все новые и новые отраслевые министерства. 

5. Фактически, начиная с рубежа 1947-1948 годов, государство, при формальном сохранении прежних установок, касающихся целостной застройки ансамблей, ввело новую основу градоформирования - строительно-технологическую, но эта изменившаяся ситуация не была отрефлексирована профессиональным сознанием. Архитектурная мысль этого времени была по-прежнему занята рассуждениями о городе как едином ансамбле, теперь уже в связи с поисками средств сохранения визуально-композиционного контроля над расползающейся, вследствие хаотичного строительства, территорией городов. С этих позиций строительство в Москве системы высотных зданий рассматривалось как новый градостроительный идеал, обладающий универсальным значением для всей страны.

* * *

Совместное воздействие сложившихся представлений о городе и особенностей организации градостроительного процесса предопределили характер практического градостроения послевоенного десятилетия. По мере разворачивания в конце 40-х - начале 50-х годов крупномасштабных работ по восстановлению и реконструкции городов попытки реализации градостроительной концепции на практике все в большей степени утрачивали содержательные ориентиры и целеустремленность. В диссертации выявляются четыре важнейших особенности градостроительной практики этого времени. 

1. Конфликт между внеконтекстуальным характером градостроительной концепции, содержавшейся в ней универсальной логикой упорядоченности и своеобразием условий и традиций конкретных городов, подвергавшихся реконструкции. 

1.1. Совмещение общих градостроительных установок с историко-культурными и природными особенностями городов проходило более или менее органично в городах, испытавших на себе сильное влияние классицизма, таких как Ленинград, Калинин, Воронеж и др. Наличие большого количества памятников мирового значения в таких городах как Псков или Новгород также заставляло учитывать в какой-то мере сложившуюся структуру города. 

Однако часто репрезентативные задачи по созданию нового образа советского города заслоняли собой его исторические особенности, собственные традиции. В частности, в диссертации это показано на материалах послевоенного проектирования Киева, Минска, где разработка главной магистрали рассматривалась как задача, изолированная от развития города в целом, а также Кишинева, где генеральный план предусматривал пробивку через застройку исторического города классического трехлучия. Стремление применить весь обязательный набор устоявшихся градостроительных приемов вопреки сложившимся традициям планировки и функционирования города прослежено на материалах восстановления заполярного Мурманска (арх. С.Е.Бровкин, А.М.Соколов). 

1.2. Жесткость общих градостроительных установок, сталкиваясь с сопротивляемостью естественно сложившейся городской среды, как правило, приводила к паллиативным мерам, половинчатым реконструктивным мероприятиям. По сути, создавались условия, при которых город долгие годы пребывал в неопределенном, с точки зрения его реконструкции, состоянии. Это особенно заметно на примере городов, в значительной степени сохранивших свой средневековый облик. Весьма показательны в этом отношении приведенные в диссертации архивные материалы по истории проектирования таких специфических городов как Рига (арх. О.Ф.Тильманис) и Ташкент (арх.М.С.Булатов), и дискуссий вокруг проблем их застройки. 

1.3. При проведении реконструкции городов целесообразность идейно-политическая нередко подменяла собой градостроительную целесообразность, что особенно проявлялось при застройке городов в восточных национальных республиках. В диссертации рассматриваются примеры проектирования главной магистрали Ташкента, соединявшей "азиатскую” и "европейскую” части города, и строительства "европейского” города на Востоке - Ашхабада, разрушенного землетрясением в 1948 г.( арх. Д.Д.Барагин, Н.П.Баранов). 

1.4. На относительное безразличие общих градостроительных установок послевоенного времени к особенностям места указывают и рассматриваемые в диссертации попытки внедрения пространственно-образных элементов города в архитектуру села. Этому способствовала проявившаяся с первых лет развития советской архитектуры размытость критериев отнесения того или иного населенного пункта к городскому или сельскому типу. Деревня для проектного сознания послевоенных лет оставалась прежде всего поселением при сельскохозяйственном производстве, следовательно, чем более в ней будет признаков города, тем она будет "культурнее". 

Попытки навязать селу ценности городской архитектурно-планировочной культуры не достигли цели, зато процесс "стирания различий" пошел в обратном направлении. Образование множества поселков вокруг предприятий, "поселковое" существование многих городов в течение многих лет способствовали их деградации как в архитектурно-пространственном, так и в социально-культурном отношении. 

2. Расхождение между общими установками градостроительной концепции на исчерпывающую продуманность замысла города, единовременность его осуществления и дробностью, рассогласованностью, узко-прагматической мотивацией повседневно принимавшихся практических решений по планировке и застройке городов. На примерах Новгорода, Орла, Курска, Запорожья и др. городов показано, что практические градостроительные решения, принимавшиеся Гипрогором и ведомственными проектными организациями как самостоятельно, так и в порядке доведения до реализации концептуальных проектов городов, ранее разработанных ведущими мастерами архитектуры, отмечены двумя особенностями: а) снижением роли художественно-образной составляющей в формировании облика города и усилением прагматизма, обусловленного множеством мелких сиюминутных целей; б) угасанием преобразовательских намерений в отношении города, осознанием того, что многие негативные явления в застройке городов уже не удастся исправить. 

Количество деформаций градостроительной структуры в таких, например, городах как Горький (Нижний Новгород), Свердловск (Екатеринбург), Новосибирск, Красноярск, Сталинск оказалось столь велико, что при корректировке их генеральных планов пришлось фактически отказаться от идеи создания целостного, компактного города. Многие города, как например, Куйбышев (Самара), Казань, Ереван и даже Магнитогорск требовали безотлагательной реконструкции, но сохранявшаяся концентрация сил проектировщиков в западных районах страны заставляла ограничиваться полумерами. Принятие частичных градостроительных решений вне рамок генерального плана и даже вопреки его установкам в эти годы стало правилом. В таких городах, как Хабаровск, Владивосток задача реконструкции даже не ставилась, их довоенные генпланы не осуществлялись и не корректировались. 

3. Противоречие между установкой на включение в единый ансамбль всего городского пространства и своеобразным пространственно-смысловым коллапсом города, происходившим в практике. 

3.1. Все более актуальной становилась тема парадной улицы, упорядочиваемой с помощью надстройки зданий и подведения их "под один карниз", или застраиваемой по специальным, рекомендованным из центра, сериям проектов. Однако и эту минимальную программу для многих городов оказалось невозможным осуществить в достаточно быстрые сроки. Поэтому нередко весь пафос реконструкции сосредоточивался на строительстве крупных общественных зданий-символов, в соответствии с прецедентом, созданным проектировавшимся еще с 30-х годов Дворцом Советов и строившимися в конце 40-х - начале 50-х годов высотными зданиями Москвы, несшими в себе сложный и многозначный культурный смысл. Во многих городах, по мере местных возможностей, проектировались "главные здания" - как правило, Дома Советов, имитировавшие "высотную” композицию. 

На материалах Баку, Ташкента, Алма-Аты, Фрунзе (Бишкека) в диссертации рассмотрены "ориентальные" варианты таких зданий-символов, при проектировании которых делались попытки заменить ярусную композицию "высоток”, ассоциировавшуюся с русским национальным наследием, на композиции, соответствовавшие местным художественным особенностям. 

3.2. Если в градостроительных проектах 1943-46 гг. поиски образной целостности города велись путем комбинации определенного набора композиционных элементов с закрепленными за ними значениями, то в конце 40-х годов ощущается желание ввести в композицию города некий главный, особо экспрессивный символ, сооружение, обладающее завышенным масштабом и смысловой многозначностью. Архивные документы свидетельствуют, что такие предложения обсуждались - в диссертации рассматриваются, например, проекты гигантской Флаг-башни СССР для всех республиканских столиц, 180-метровой фигуры Сталина для Сталинграда, идея создания культа Матери-Родины и соответствующих гигантских храмов для всей страны. 

4. Воспроизведение одной и той же модели градостроительного процесса. Изначальная двойственность послевоенного города, постоянно подвергавшегося деформациям под воздействием противоречий между "поселковой" идеологией и ценностями "ансамблевого мышления", привела на рубеже 40-х и 50-х к явно ощущаемому как среди профессионалов-архитекторов, так и в обществе в целом желанию создать, наконец, "правильный" город, где можно было бы в полной мере воплотить достижения градостроительной мысли, освободившись от отягчающего влияния старой застройки. Проведенный в диссертации анализ проектирования и строительства Новой Каховки и Волжского показал, что в новых городах фатально воспроизводились не только архитектурно-планировочные клише послевоенного времени, но и проблемы, характерные для крупных сложившихся промышленных городов. Идеальный, как говорили в те годы, "город без окраин", с его тщательно создаваемой образно-композиционной целостностью и планировочной завершенностью, не учитывавшей возможности функционального и планировочного развития, всего через несколько лет, вследствие бесконтрольного размещения новых промышленных предприятий и роста населения, превращался в хаотичное образование, неизбежно взрывая изнутри собственную гармоническую уравновешенность и выходя из-под профессионального контроля архитекторов.

* * *

В начале 50-х годов во многих городах активно строились центральные ансамбли. Однако в большинстве городов, бывших во время войны глубоким тылом, развертывание реконструкции центров значительно запаздывало. Чем активнее велось строительство, тем быстрее происходило нарастание кризисных явлений в застройке из-за рассогласованных действий огромного количества ведомственных застройщиков. В диссертации рассмотрены изменения представлений о городе, происходившие под влиянием реалий градостроительной практики. 

1. Менялось отношение к проектам восстановления городов, созданных всего лишь несколько лет назад. Преобразовательский пафос, направленный на радикальное устранение недостатков старых городов и проектирование крупномасштабных ансамблей, в котором видели основное достоинство этих проектов, теперь вызывал, скорее, раздражение. Так, по архивным материалам видно, что предложения по реконструкции и перепланировке, содержавшиеся в генеральном плане Сталинграда и считавшиеся едва ли не образцом правильного подхода к проблеме, теперь стали оцениваться как нереальные и на практике дезорганизующие застройку города. 

2. Реалии градостроительной практики, возникшие по сугубо прагматическим причинам, пытались переосмыслить с идейно-творческих позиций, давая им некое гуманитарное обоснование. Так, образовавшиеся во многих крупных городах многокилометровые магистрали-гиганты, перерезавшие городскую территорию, трактовались архитектурной мыслью начала 50-х годов как проявление качеств открытости и проницаемости структуры советского города, где нет разницы между центром и окраинами. 

3. Необходимость осмысления причин выхода города из-под контроля замещалась призывами к градостроительной дисциплине. Проблема из объективного плана переводилась в план субъективной профессиональной этики, смирения профессиональных творческих амбиций в пользу целого. Из архивных документов следует, что тема "творческой скромности", абсолютно бессмысленная для 40-х годов, всерьез обсуждалась в этот период. 

4. Попытки профессиональной оценки сложившейся ситуации, предпринятые в рассматриваемый период, отличались, с одной стороны, эмоциональным характером, невыявленностью и двусмысленностью позиций, с другой стороны - сопровождались новой волной апелляций к науке. Противоречие состояло в том, что общие позитивные закономерности развития советского градостроительства пытались вывести из обобщения практического опыта застройки городов последних лет, по всеобщему признанию, неудовлетворительного. 

5. Начало 50-х годов отмечено попытками исправить положение в градостроительстве путем усиления старой организационно-управленческой системы. В работе рассмотрены сохранившиеся в архивах предложения по сверхцентрализации управления архитектурно-градостроительным комплексом. 

6. Проблема сосуществования города и промышленности в этот период по-прежнему не находила даже теоретического решения, что подтверждают материалы первого за послевоенные годы совещания по промышленной архитектуре, созванного в 1950 г. На практике архитекторы были поставлены перед дилеммой: оставить предприятие в городе - означало нарушить "принципы советского градостроительства”, вынести его за пределы города - получить обвинения в разбазаривании городской территории, что к началу 50-х годов стало особенно актуальным в связи с беспорядочным освоением городских земельных ресурсов. На этом фоне в начале 50-х годов стала обсуждаться проблема, немыслимая еще недавно: что лучше - размещать городское строительство в сложившихся районах или на новых территориях? По сути, начался новый этап "подведения научной базы" под уже существовавшую практику размещения строительства на свободных землях, более выгодную и удобную для ведомственных застройщиков и для постепенно развивавшейся строительной индустрии. 

7. Фактически начался процесс подгонки старой концепции города под новую, строительно-технологическую основу градоформирования. Из статей и устных выступлений архитекторов первой половины 50-х годов видно, как, при внешней устойчивости стереотипных формулировок и понятий, они постепенно наполнялись новым содержанием, смысл которого сводился к тому, что изделия строительного конвейера не мешают, а помогают решению проблем города как единого ансамбля. Происходил процесс вызревания новых представлений о городе, окончательно оформившихся позднее, во второй половине 50-х годов. 

ВЫВОДЫ 

Проведенный в диссертации анализ развития архитектурно-градостроительного процесса в годы войны и послевоенное десятилетие и выявленные в ходе исследования новые материалы позволяют сделать следующие выводы: 

1. В ходе послевоенного восстановления советский город развивался под влиянием двух противоположных тенденций: а) стремление к художественной целостности и универсальной сверхупорядоченности всего пространства города, понимаемого как единый ансамбль. Город рассматривался как средство для предъявления политических идей социального благополучия и экономического процветания. б) деструктивное по своему характеру формирование городской территории как совокупности поселков при промышленных предприятиях. Долгосрочные перспективы развития города при этом постоянно менялись вследствие многократной корректировки решений, принимавшихся в народно-хозяйственной сфере. 

Обе эти тенденции в равной мере отражали интересы государства в области градостроительства, но не учитывали интересы людей, живущих в городе. 

2. В профессиональной проектной культуре рассматриваемого периода прослеживаются три различные направления градостроительной мысли: 

а) концептуально-творческое, сосредоточенное на проблеме создания художественного образа города как своеобразного памятника эпохи; 
б) функционально-прагматическое, связанное с задачами обеспечения развития города исходя из весьма ограниченных возможностей послевоенной экономики; 
в) научно-градоведческое, главным критерием которого было повышение качества жизни людей в городе. Такой взгляд на город не получил дальнейшей разработки, поскольку не соответствовал общему характеру реализации градостроительной политики в стране. 

Вместе с тем два первых направления, сложно коррелируясь между собой в конкретных градостроительных проектах, также не смогли реализоваться в полной мере, так как сталкивались с явлением стихийной самоорганизации города, основанном на необходимости выживания в условиях послевоенной разрухи. 

3. Представления о городе, предлагавшиеся архитектурной профессией в качестве концептуально-творческой основы градоформирования, оказались недостаточно емкими, система градоведческих знаний замещалась в них ценностно-программными установками. Расхожие формулировки, с помощью которых обозначались задачи по реконструкции городов, носили скорее эмоциональный, нежели строго научный характер, что допускало значительные разночтения. В творческих поисках прослеживаются попытки разработки единой универсальной градостроительной модели, а также абсолютизация проектных идей, связанных с конструированием отдаленного будущего и отсутствие внимания к последовательности шагов для их осуществления. 

Концепция послевоенного города не получила полноценной разработки, так как была связана его трактовкой как завершенного произведения искусства, не подлежавшего развитию во времени и пространстве. Градостроительная практика расходилась с общими установками концепции, поскольку лишь в минимальной степени могла использовать редуцированные, повторявшиеся по всей стране приемы регулярной организации улиц и площадей. В основном процесс застройки городов подчинялся воздействию множества фрагментарных административных решений, зачастую принимавшихся под воздействием случайных факторов, вопреки архитектурно-градостроительным проектам.

4. Архитекторами послевоенного времени город не мог быть осмыслен во всей совокупности его проблем, поскольку считалось, что в условиях планового хозяйствования нет препятствий для осуществления установок градостроительной концепции. Однако даже при наличии единой государственной системы управления архитектурно-градостроительным комплексом, призванной обеспечить реализацию идеи города как единого ансамбля, практика в первую очередь отражала сложившуюся схему формирования города по промышленно-отраслевому принципу. Это приводило к рассогласованности и низкой результативности итоговых усилий по реконструкции городов. 

Вместе с тем разнонаправленные влияния двух параллельных централизованных механизмов управления застройкой городов, как правило, не совпадали с логикой естественного развития и историко-культурными традициями каждого конкретного реконструируемого города. 

5. В периодизации послевоенного градостроительства прослеживаются три этапа: а) 1942-1946 гг. - формирование градостроительной концепции в связи с созданием проектов восстановления разрушенных городов; б) 1947-48 гг. - переломный период, свертывание концептуальных поисков и одновременно расширение объема реального градостроительного проектирования, переход к большим масштабам строительных работ; в) 1949-1954 гг. - нарастание проблемной ситуации в застройке городов, фактическое разрушение градостроительной концепции в ходе активного строительства. 

В пространственном отношении выделяются три различных смысловых зоны: а) относительно целеустремленные пространственно-планировочные преобразования в разрушенных городах; б) паллиативные реконструктивные меры в городах, принявших на себя основной объем эвакуации предприятий и населения; в) почти полное отсутствие реконструктивной деятельности в городах, так и не ставших крупными индустриальными центрами в ходе нового промышленного районирования страны в военные и первые послевоенные годы. 

Развитие градостроительства как во времени, так и в пространстве страны представляет собой единый процесс, с весьма сложными внутренними взаимосвязями. В целом можно сказать, что движение реконструктивной волны в пространстве от центра к периферии сопровождалось все большим затягиванием во времени проектирования и застройки наиболее ответственных в композиционном отношении районов городов. Во многих удаленных городах реконструкция центральных улиц и площадей в послевоенное десятилетие так и не была осуществлена или прекратилась в связи с переносом строительства на свободные окраинные участки. 

6. Постепенно формировавшаяся вне профессионального контроля архитекторов градостроительная реальность разрушала сложившиеся представления о городе, подготавливая почву для перестройки общей направленности советской архитектуры. 

Структура и содержание профессиональной архитектурно-градостроительной деятельности начиная с этого момента стали значительно меняться. Однако необходимость профессиональной рефлексии по поводу целей, средств и результатов градостроительной деятельности в период послевоенного восстановления была подменена словесной констатацией проблем, перенесением причин их возникновения в сферу индивидуальной профессиональной этики. 

Характер развития градостроительного процесса в послевоенные годы привел к исчерпанности большого этапа в отечественном градостроительстве и тем самым создал объективные предпосылки к появлению широко известных директивных постановлений середины 50-х годов.

Приложение: 

СТРУКТУРА РАБОТЫ 

1 ТОМ 

Введение 

Глава 1. Предпосылки градостроительных идей послевоенного десятилетия 

1.1. Плановое и стихийное начала в советском 
градостроительстве конца 20-х - 30-х годов 
1.2. Утверждение и интерпретация идеи "города-ансамбля” 
в довоенном советском градостроительстве 
1.3. Изменение градостроительной ситуации с стране к началу 
восстановительного периода 

Глава 2. Послевоенная концепция города - особенности формирования и структуры 

2.1. Теоретические основания и директивные установки 
2.2. "Академические” проекты восстановления городов 
2.3. Послевоенная версия целостности города. Человек 
в городском пространстве 
2.4. Изменение социально-духовной атмосферы в стране 
и ограничение возможностей градостроительного творчества 
1947-1948гг 

Глава 3. Условия и средства осуществления творческих замыслов 

3.1. Проблемы управления застройкой городов 
3.2. Проекты городов и будни реального строительства 
3.3. Главный архитектор города - "центральная фигура 
восстановительного строительства” 

Глава 4. Опыт реализации общей градостроительной концепции 

4.1. Логика упорядоченности и своеобразие 
городов 
4.2. Замещение задачи преобразования городов проектированием 
зданий-символов 
4.3. Внедрение пространственно-образных элементов города 
в архитектуру села 
4.4. "Город без окраин” - урбанистическая мечта 
рубежа 40-х и 50-х гг. 

Глава 5. Завершение восстановительного периода. Проблемы и противоречия 

5.1. Нарастание кризисных явлений в застройке 
городов 
5.2. Попытки профессиональной самооценки 
архитекторов 
5.3. Представления о целостности города первой половины 50-х годов. Метаморфозы основных понятий послевоенной градостроительной концепции 

Заключение 

Библиография 

Основные архивные материалы, использованные в диссертации 

Указатель архивных материалов фонда 9432 оп.1 РГАЭ по проектированию и строительству некоторых городов, рассматриваемых в диссертации 

2 ТОМ 

Приложение 1 
Архивные документы по проблемам послевоенного 
градостроительства 

1. Общие установки градостроительства и проблема ансамбля 
2. Дворец Советов и вопросы строительства высотных зданий в городах 
3. Город и монумент 
4. Город и памятники архитектуры 
5. Типовое проектирование и проблемы застройки городов 
6. Промышленность и город 
7. Обобщение опыта застройки городов и задача создания 
градостроительной науки 
8. Проблемы руководства застройкой городов 
9. Из писем, поступивших в адрес Второго Всесоюзного съезда 
советских архитекторов 

Приложение 2 
Архивные документы по проектированию и застройке 
городов СССР в послевоенный период

Список научных работ по теме диссертации 

Книги и брошюры 

1. Народный архитектор СССР В.Е.Масляев. ( к ХV конгрессу МСА.)- М.: СА СССР, 1985 (0,5 п.л.) 
2. Василий Симбирцев. - М.: Стройиздат, 1986 - ( в соавт. с А.М.Журавлевым) (10 п.л.) 
3. Художественный облик городов-героев. - Серия "Теория и история архитектуры" - Вып.1 - М.: ЦНТИ, 1986 (3 п.л.) 
4. Город: концепция, проект, реализация. - Серия "Теория и история архитектуры" - Вып.9 - М.: ЦНТИ, 1990 (3 п.л.) 
5. Советский город 1940-х - первой половины 1950-х годов. От творческих поисков к практике строительства. (32 п.л.) ( в печати) 

Публикации в научных сборниках и периодической печати 

6. Город-герой Волгоград. // Строительство и архитектура Москвы. - 1983 - № 2 (0,5 п.л.) 
7. "Живет и вечен будет Сталинград!" // Архитектура. (Прилож. к Строит. газ.) - 1985 - № 7 (I п.л.) 
8. Города-герои. // Архитектура. (Прилож. к Строит. газ.) - 1986 - № 3 ( в соавт. с Ю.П.Бочаровым) (0,5 п.л.) 
9. Города-герои. // Архитектура. 40 лет Великой Победы. Каталог выставки. - М.: ВНИИТАГ-ГНИМА им. Щусева, 1985 ( в соавт. с Ю.П.Бочаровым) (0,5 п.л.) 
10. К.Алабян и В,Симбирцев. // Зодчие Москвы. ХХ век. - М.: Московский рабочий, 1988 (0,7 п.л.) 
11. Послевоенное развитие Мурманска. // Послевоенное восстановление городов. - М.: СА СССР, 1988 (0,5 п.л.) 
12. Два взгляда на историю советской архитектуры. (12-й том ВИА и книга-альбом "Советская архитектура 1917-1987").// Проблемы изучения истории советской архитектуры. - М.: ВНИИТАГ, 1991 (0,5 п.л.) 
13. О предмете и методах изучения истории советской архитектуры.Выступление на Круглом столе 15-16 апреля 1991 г. // Проблемы изучения истории советской архитектуры. - М.: ВНИИТАГ, 1991 (0,4 п.л.) 
14. Образ человека в истории советской архитектуры. // Проблемы изучения истории советской архитектуры. - М.: ВНИИТАГ, 1991 (0,3 п.л.) 
15.Полководец возрождения. Василий Николаевич Симбирцев.//.Архитектура, строительство, дизайн - 1995 - № 2 ( в соавт. с А.М.Журавлевым) (0,4 п.л.) 
16. Творческо-экспериментальные мастерские Академии архитектуры СССР. 40-е годы. // Российская Академия архитектуры и строи¬тельных наук. Предыстория, традиции, современность. - М.: РААСН, 1996 ( 0,5 п.л.) 
17. Конкурс на составление экспериментальных проектов жилого микрорайона города.1945-46 годы. // Архитектурное наследство - Вып.40 - М.: НИИТАГ, 1996 (I п.л.) 
18. Советское градостроительство как часть проекта "большого общества". // Образы истории отечественной архитектуры. XX век. - М.: НИИТАГ, 1996 (4 п.л.) 
19. Архитектурная жизнь Москвы в год 800-летия столицы.1947 год. . // Архитектура в истории русской культуры. - Вып. 2. - Столичный город. - М.: УРСС, 1998 (0,8 п.л.) 
20. Государственные задачи послевоенного восстановления городов и парадоксы архитектурной концепции города. // Городское управление - 1999 - № 4 (0.3 п.л.) 
21. Государственные задачи послевоенного восстановления городов и парадоксы архитектурной концепции города.// Архитектура в истории русской культуры - Вып. 4. - Власть и творчество. - М.: УРСС , 1999 ( 1 п.л.) 
22. Плановое и стихийное начала в советском градостроительстве 1930-х годов. // Городское управление - 1999 - № 9 ( О,7 п.л.) 
23. Кризис рационального начала в советском градостроительстве 30-х-40-х годов. // Городское управление - 1999 - № 10 ( 0,7 п.л.) 
24. Проблемы управления застройкой городов в послевоенный период. Деятельность Комитета по делам архитектуры при СНК (СМ) ССС. // Городское управление - 1999 - № 12 (0,8 п.л.) 
25. Mosca 1922-1929/ Il piano "Nuova mosca”. // Konstantin S. Mel’nikov. E la costruzione di Mosca - SKIRA - 1999 ( в соавт. с Ю.П.Волчком) ( 0,4 п.л.) 
26. Mosca 1929-1932. Il concorso per la "Citta Verde”. // Konstantin S. Mel’nikov. E la costruzione di Mosca - SKIRA - 1999 ( в соавт. с Ю.П.Волчком) ( 0,3 п.л.) 
27. Mosca 1932-1940. Il piano generale della ricostruzione socialista di Mosca del 1935. // Konstantin S. Mel’nikov. E la costruzione di Mosca - SKIRA - 1999 ( в соавт. с Ю.П.Волчком) ( 0,3 п.л.) 
28. Кутузовский проспект - диалог эпохи и архитектуры. // Коллеги - 2000 - № 1 
29. Главный архитектор послевоенного города.Требования и возможности. //Городское управление - 2000 - №2 (0,8 п.л.) 
30. Образы Москвы в советском градостроительстве 30-50-х годов. // Архитектура и город в послевоенное десятилетие. (НИИТАГ) (1,8 п.л.) ( в печати) 
31. Механизмы управления застройкой городов в послевоенные годы. // Архитектура и город в послевоенное десятилетие. (НИИТАГ) (0,7 п.л.) ( в печати) 
32. Проект города и будни реального строительства. // Архитектура и город в послевоенное десятилетие (НИИТАГ) (0,5 п.л.) ( в печати) 
33. Главный архитектор города - "центральная фигура восстановительного строительства”. // Архитектура и город в послевоенное десятилетие (НИИТАГ) ( 0,8 п.л.) (в печати) 
34. Библиографический указатель литературы по застройке городов в послевоенный период. Составление и комментарии. // Архитектура и город в послевоенное десятилетие (НИИТАГ) (8 п.л.) ( печати) 
35. Библиографический указатель кандидатских и докторских диссертаций по архитектуре и градостроительству 1940-1950-х годов. Составление и комментарии. // Архитектура и город в послевоенное десятилетие. (НИИТАГ) (3 п.л.) ( в печати) 
36. Возрождение Сталинграда // Послевоенное возрождение городов. (НИИИТАГ) (1,5 п.л.) ( в печати) 
37. Новороссийск. Целостность образа. // Послевоенное возрождение городов (НИИТАГ) (0,7 п.л.) ( в печати) 
38. Ростов-на-Дону. От генплана к реконструкции. // Послевоенное возрождение городов. (НИИТАГ) (0,8 п.л.) (в печати) 
39. Краснодар. Судьба города со слабым промышленным потенциалом. // Послевоенное возрождение городов (НИИТАГ) (0,6 п.л.) ( в печати) 
40. Ашхабад после землетрясения 1948 г. // Послевоенное возрождение городов. (НИИТАГ) (0,8 п.л.) ( в печати) 
41. Волжский. Метафора будущего. // Послевоенное возрождение городов. (НИИТАГ) (0,5 п.л.) ( в печати) 
42. Мурманск. Проектирование города в экстремальных природных условиях. //. Послевоенное возрождение городов. (НИИТАГ) (0,5 п.л.) ( в печати) 
43. Раздел "Архивные документы и материалы". Составление, предисловие и комментарии к разделу. // Послевоенное возрождение городов. (НИИТАГ) (8 п.л.) ( в печати) 
44. Раздел "Архивные документы и материалы". Составление, предисловие и комментарии к разделу. // Десятилетие "оттепели". (НИИТАГ) (3 п.л.) ( в печати) 
45. Послевоенный город. Проект и реальность. // Концепция города: проект и реализация. (НИИТАГ) (8,5 п.л.) ( в печати) 
46. Раздел "Архивные документы и материалы". Составление, предисловие и комментарии к разделу. // Концепция города: проект и реализация. (НИИТАГ) (5 п.л.) ( в печати) 
47. Точка поворота. Комментарии к архитектурным событиям 1946-47 годов. // Хроника архитектурной жизни 1945-1955 гг. (НИИТАГ) (I п.л.) ( в печати) 
48. "Эхо" конструктивизма и "опыт стройки" на Урале. 1930-1940-е годы. // Конструктивизм в контексте культуры (МархИ) (0,7 п.л.) ( в печати) 
49. "Не город, не деревня" - судьба идеи социалистического поселения в советском градостроительстве. // Пространство ВХУТЕМАСа. (МАрхИ) (I п.л.) ( в печати) 
50. Образ города в послевоенное десятилетие и "академические" проекты восстановления городов. // Образы города в отечественной архитектуре. XX век. (НИИТАГ) (2,3 п.л.) ( в печати) 
51. Послевоенная версия целостности городской среды. Человек в городском пространстве. // Зодчий. ХХ1 век. (Спб) - 2000 - № 1 ( 0,5 п.л.) ( в печати) 
52. Послевоенный город. От замыслов к практике. // Архитектура в истории русской культуры. Вып 3. (НИИТАГ) (I п.л.) ( в печати) 
53. "Город без окраин" - урбанистическая мечта рубежа 1940-1950-х годов. // Архитектурное наследство. Вып. 44.(НИИТАГ) (0,5 п.л.) ( в печати) 
54. Человек в гипотетическом городе. Версия 1940-х годов. // Человек (РАН) - 2000 - № 2 ( 1 п.л.) ( в печати) 
55. Градостроительство советской эпохи. Уроки на ХХ1 век. // Человек (РАН) - 2000 - № 4 ( 1 п.л.) ( в печати)