Специальность 24.00.01 - Теория и история культуры
Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук
Улан-Удэ 2004
Актуальность темы исследования
Тема посвящена изучению такого периода в истории нашей страны, который по мощи и глубине социальных и культурных изменений во многом аналогичен переживаемому Россией сегодня, когда одновременно идут процессы разрушения общественных отношений и стереотипов массового сознания, сложившихся на предыдущем этапе исторического развития, и становления совершенно новых отношений и форм сознания. Идея историчности требует использовать опыт общественного переустройства, пережитого нашей страной в начале века, для осуществления современного шага в развитии России.
Изучаемая тема имеет и культурное, и общественно - политическое, и теоретическое, и педагогическое значение, потому, что ставит вопросы, ответ на которые сегодня отсутствует: в чем заключалась и как осуществлялась общегосударственная жилищная политика; какие цели преследовала; каким социальным содержанием была детерминирована; какие культурные, политические основания лежали в ее основе; по каким причинам происходило ее изменение; как законодательно обеспечивалось ее осуществление и др.
Построение реалистичных программ развития жилищной сферы в современной России невозможно без учета отечественной предыстории формирования жилого фонда российских городов. В послереволюционный период реструктурация старых и индустриальное развитие новых городов совершенно сознательно осуществлялись как «инновационные» - с исключением частной собственности на землю и на недвижимость; с изменением системы управления жизнью и деятельностью людей; с децентрализованным территориальным размещением промышленности и селитебных образований (в которых размещалось обслуживающее производство население); с формированием особого «субъекта» жизнедеятельности - «трудо-бытовых» коллективов; с приматом государственно-ведомственной формы собственности на жилище и т.п.
Советская власть с первых дней своего существования проводила своеобразную жилищную политику, кардинально отличающуюся от дореволюционной. Воспроизводство и обострение жилищного кризиса было заложено в ней изначально - дефицит жилища был выгоден власти, так как жилище в СССР было сознательно превращено в элемент распределительной системы, наряду с другими статьями жизненных потребностей: продукты, вещи, медицинское обслуживание, льготы в системе образования, обеспечение по старости и проч. Власть миловала и наказывала жилищем, используя жилище, осуществляла пространственные перемещения больших масс населения по территории страны, направляя миграционные потоки в нужную ей сторону. В стремлении тотального подчинения, вторгалась в пространство, традиционно являвшееся сферой личной жизни и целенаправленно создавала коммунальный тип жилища, который был бы максимально «прозрачен» для догляда и контроля.
Власть сознательно превратила жилище в официальное средство государственного управления, используя государственную собственность на жилище, как основное средство своего воздействия на гигантские массы населения, приводимого в движение коллективизацией и индустриализацией. Замена государственным жилищным сектором частного была лишь вопросом времени. Необходимость вытеснения и уничтожения частного владельца жилищем являлась для партийно-правительственных органов очевидной, так как в индивидуальном жилище усматривался источник мелкобуржуазного быта – основа капитализма. Поэтому успехи развития государственной жилищной сферы определялись не по росту реальных показателей обеспеченности населения жильем, а по снижению количества индивидуального строительства, которое власть рассматривала как потенциальную угрозу своим социально-культурным программам.
Лишь неспособность справиться с острым жилищным кризисом, отладить процессы хозяйственного ведения жилищем, развернуть массовое жилищное строительство оттягивали решение о полном запрещении частного владения жилищем. Власть вынужденно мирилась с нестратегическим присутствием в городах индивидуальной застройки и допускала частное жилище в концепцию построения социализма также вынуждено и также негласно, как вынужденно и негласно впустила в политэкономию социализма частный крестьянский рынок. Власть прятала частное жилище на периферии городов, старательно уничтожала его в центральных частях, вяло боролась с «нахаловками», понимая, что, снося самовольно построенное убогое жилище, она, в той или иной мере, будет вынуждена брать на себя заботу о бездомных.
Рассматриваемый в исследовании период – ключевой для понимания сути жилищной политики России, так как в этот период сложилась система распределения жилища из общегосударственных фондов и структура жилищного законодательства, обеспечивающая этот процесс (1).
Жилищная политика в РСФСР в период 1917-1941 гг. представляла собой совокупность протекционистских и дискриминационных мер, создающих условия формирования и существования однородных и целостных трудовых-бытовых коллективов, предполагавших необходимость создания единого государственного субъекта хозяйственного ведения жилищем и одного типа хозяйственного ведения жилищем – государственного (2). Процесс изменения старого уклада жилищного хозяйства на антирыночный в начале века в России был чрезвычайно сложен – он ликвидировал домовладельцев и квартировладельцев, уничтожал старые и создавал новые структуры хозяйственного ведения жилищем, порождал новые типы бытового освоения жилого пространства, противостоял частному индивидуальному жилищу и т. п.
Сегодня мы возвращаем многоукладную собственность, но сталкиваемся с проблемами организации управления ею. Сегодня реформирование существовавших ранее государственных форм собственности в условиях признания частной и муниципальной собственности, в условиях приватизации жилищ в городах несет не только требование изменения организационных основ владения, распоряжения и управления объектами собственности, но и формирование менталитета собственника, обладающего не только правом платить деньги коммунальным службам, но и иметь возможность добиваться от них исполнения их обязательств.
Осуществление сегодня жилищной политики, сопровождающейся созданием юридических и финансово-экономических отношений, соответствующих различным формам собственности и различным принципам организации хозяйствования в жилищной сфере, невозможно без понимания того, как все это было устроено раньше и с каким «сопротивлением материала» неизбежно столкнется каждый, кто намерен осуществлять изменения.
Настоящее исследование призвано способствовать развитию гражданского общества, так как раскрывает внутренние связи между обществом и государственной жилищной политикой в России в период 1917-1941 гг. Исследование призвано способствовать ходу современных общественных перемен в России, так как позволит общественности сегодня с большим пониманием относиться к ходу современных реформ в области жилищного хозяйства, жилищного законодательства и жилищной политики государства; отслеживать наличие в предлагаемых программах реформирования признаков антидемократических приемов и мер.
Степень изученности проблемы
Приходится констатировать, что изучаемая тема не обладает на сегодняшний день степенью изученности, соответствующей своей актуальности. Несмотря на то, что жилищная проблематика широко изучалась в различных теоретических предметах и с различных исследовательских позиций, приходится констатировать, что общегосударственная жилищная политика в РСФСР до сих пор остается белым пятном. Не охарактеризованы ее цели, задачи, идеологические и социально-культурные предпосылки; концептуальные принципы; законодательные основания; последовательность действий на местах по реализации установок центральной власти; типы хозяйственно-бытового освоения городского жилища и др.
Объект исследования
Государственная жилищная политика в РСФСР, со стороны ее осознанного использования властью, как средства достижения организационно-управленческих задач по привлечению к труду и требуемому типу социально-бытового поведения (3).
Предмет исследования
Социальные, культурные и политические основы осуществления государственной жилищной политики
Цель исследования
Цель исследования: раскрыть концептуальные предпосылки, социальные и культурные основы, организационные формы осуществления государственной жилищной политики в РСФСР в период 1917-1941 гг.
Задачи исследования
а) вскрыть социально-культурные основы, организационные формы и способы использования властными структурами жилища как средства воздействия на население с целью стимулирования и принуждения к труду;
б) вскрыть социально-культурные основания, организационные формы и способы воздействия властных структур посредством жилища на население с целью разрушения старых и формирования новых норм бытового поведения;
в) вскрыть и проанализировать социально-организационные предпосылки возникновения специфических объектов государственной жилищной политики: квартир покомнатно-посемейного заселения, домов-коммун, жилищ переходного типа и др.; вскрыть их связь с идеями и реальной организационной работой по формированию трудо-бытовых коллективов.
г) выявить социально-культурные и политические предпосылки введения «новой жилищной политики» (НЖП);
д) зафиксировать и охарактеризовать этапы и стадии осуществления государственной жилищной политики в РСФСР.
Методы исследования
Основным методом исследования социально-управленческих приемов осуществления жилищной политики является сопоставительный анализ официальных документов коммунистической партии и советского правительства в области жилищной политики, с одной стороны, и практических мер, осуществляемых исполнительными органами власти на местах, с другой. Анализ документов проводится на нескольких уровнях: источниковедческом, смысловом (содержательном), и организационно-управленческом.
Основным методом исследования социально-культурных черт жилищной политики является сопоставительный анализ официальных документов правительства СССР и РСФСР, содержания официальных передовиц газет и журналов, статистических сведений и т.п. в области жилищного хозяйства, с одной стороны, и архивных данных (а также сведений периодической печати, в частности, материалов жилищной кооперации, коммунального хозяйства и т.п.) о фактическом состоянии дел и действительных процессах реализации жилищной политики в России, с другой. Метод исследования заключается в обнаружении и изучении причинно-следственных связей между: а) социально-культурным, социально-политическим и социально-экономическим характеристиками ситуации (и целями, выдвигаемыми властью, по изменению ситуации); б) реконструируемой в ходе исследования официальной государственной жилищной политикой (то есть, предпринимаемыми властью действиями) и поведением (поступками) людей, подчиняющихся (или противостоящих) этим действиям.
Специфичность методики решения поставленных задач заключается в том, что рассмотрение фактического материала осуществляется параллельно в двух плоскостях: а) со стороны реконструируемого официального законодательства (набор целей и вытекающих из них действий власти по отношению к населению, посредством жилища); б) со стороны феноменологического описания действий местной власти и реакции населения на эти воздействия (то, каким образом люди пытались обойти установления и регулятивы жилищной политики, выскользнуть из-под ее влияния, как искали лазейки в устанавливаемых извне правилах и вменяемых им свыше нормах поведения в жизни и на работе).
Использование подобных «искусственно-естественных» способов представления материала исследования характерно для социально-психологических исследований. В исторической науке они применяются редко. Перенос методологических принципов из дисциплин, имеющих дело с «живым» социальным (и культурно-психологическим) целым на область «мертвого» исторического материала позволит апробировать методы исторических исследований, способные выделять (ранее остававшимися не замеченными) аспекты целенаправленного («искусственного») воздействия власти на («естественный») объект управления, осуществить не только создание фундамента для развертывания целого комплекса прикладных научных исследований по рассматриваемой теме, но и сделать шаг в развитии фундаментальных исследований в области «государственной жилищной политики».
Хронологические границы исследования
В исследовании принят хронологический принцип упорядочения и группировки источникового материала. В соответствии с ним важной исследовательской задачей оказалось восстановление исторической последовательности решений и действий по осуществлению государственной жилищной политики (в хронологическом и смысловом планах).
Хронологические рамки исследования охватывают период с 1917 по 1941 гг. Выбор этих исторических границ исследования определен тем, что государственная жилищная политика и обеспечивающая ее система жилищного законодательства сложились в своих основных чертах и в принципиально законченном виде, именно в этот период. Безусловно, начавшаяся в 1917 г. работа по осуществлению жилищной политики и формированию нетрадиционных типов хозяйственно-бытового освоения жилого пространства не окончилась в 1941 г. Но война, не только прервала этот процесс, но и внесла значительные коррективы в осуществлявшийся в послевоенный период пересмотр стратегии и тактики осуществления государственной жилищной политики. Послевоенный и последующие периоды (в частности, история программ массового жилищного строительства 60-х и 70-х гг.) – темы самостоятельных исследований.
Территориальные границы исследования
В исследовании принят пространственный принцип систематизации материала. Он предопределен характером процессов принятия и реализации решений в условиях централизованной власти.
Решения, принимаемые в центре, подчас, очень сильно, искажались действиями советского и партийного руководства на местах. Удаленность от центральной власти ослабляла обратную связь, не позволяла оперативно вмешиваться и вносить коррективы. Интересы ведомств, представленных в регионах, также оказывали сильное влияние на местные особенности осуществление жилищной политики. Иначе обстояло дело в Москве и Ленинграде, где плотность органов власти и их социальный вес были значительно выше, нежели в других регионах РСФСР и где контроль над осуществлением комплекса мер жилищной политики был более целостным, непосредственным и жестким, что обеспечивало более оперативную и продуктивную реализацию принимаемых решений. Поэтому территориальные рамки исследования охватывают, прежде всего, территорию РСФСР (Российской Советской Федеративной Социалистической Республики), а поскольку жилищное законодательство РСФСР было неразрывно связано с общегосударственной жилищной политикой, то и СССР, в той мере, в коей общегосударственный законы, узаконения и распоряжения задавали основу принятия решений на республиканском уровне.
В качестве «пространственной локализации» материала, характеризующего конкретное правовое обеспечение и конкретные действия местных органов власти, избраны Москва и Ленинград. Выявление же «обстоятельств места» в иных регионах страны, изначально определялась как задача, выходящая за рамки настоящего исследования.
Аспектный принцип расположения материала
Аспектный принцип организации материала, использованный в исследовании, позволил подробно и многосторонне рассмотреть различные стороны предмета исследования. В результате были сформированы тематические фрагменты, посвященные: а) финансовой стороне осуществления жилищной политики; б) административно-организационной стороне «новой жилищной политики»; в) введению трудовых книжек и паспортов; г) формированию и реорганизации системы распределения продуктов, предметов первой необходимости и услуг (тесно связанной с системой распределения жилищ); д) обобществлению быта и др.
Научная новизна
Детально прослеживается процесс целенаправленно формируемой властью системы принудительно-поощрительных мер, в которых жилище играло ведущую роль; приводятся ранее малоизвестные факты и данные о жилищной политике советской власти.. Рассматривается процесс использования жилища в качестве средства формирования трудо-бытовых и бытовых коммун, а также причины и движущие силы превращения жилища из закрытой сферы частной жизни в социальный институт, в котором нормы поведения задавались извне и определялись принципами тотального контроля власти над личностью.
Исследуется процесс целенаправленного создания такой социально-культурной, законодательно-правовой, экономико-производственной организации общества, которая обеспечивала манипулирование людьми за счет удовлетворения основополагающих потребностей, в частности, потребности иметь крышу над головой. Исследуется типология форм хозяйственно-бытового освоения жилого пространства. Изучается структура государственного ведения и «субъекты» государственного распоряжения жилищем. Исследуется феномен Новой жилищной политики и особенности, созданного в ее рамках, механизма финансового и организационно-управленческого обеспечения ремонтно-эксплуатационных работ в сфере жилищного хозяйства.
Жилищная политика исследуются с двух сторон: а) протекционистской, охватывающей различные категории «социально-близких» и привлекаемых властью на государственную службу специалистов – ученых, инженеров, врачей, агрономов, художников, писателей и т.п. б) дискриминационной, обращаемой в зависимости от решаемых властью задач, на «социально-чуждые элементы», на «нетрудящихся», на «плохо-трудящихся», на неконтролируемых мигрантов; на репрессируемых и т.п. Подчеркивается то, что в вопросах принуждения к труду жилище выступает средством воздействия на все без исключения социальные группы.
Определяется периодизация осуществления жилищной политики в СССР с 1917 по 1941 гг.
Практическая значимость
Рассмотрение жилища как средства управления людьми способно изменить традиционную точку зрения на жилищную политику советской власти, позволяет актуализировать и раскрыть новые архивные материалы, по-новому оценить устоявшиеся трактовки известных фактов. Практическая ценность исследования состоит в том, что его теоретические результаты, а также образующий его научную базу комплекс фактического материала, важны для истории отечественной культуры и могут быть использованы в сфере научных (исторических, социологических, культурологических, историко-архитектурных и др.) исследований по различным аспектам изучения советского общества.
Описание системы протекционистских и дискриминационных мер, выявление антидемократические приемов и средств, характерных для жилищной политики советского государства, позволит точнее осуществлять экспертизу современных проектов (общероссийских и региональных) по реформированию существующего жилищного законодательства.
Материалы исследования используются при чтении лекционных курсов по социальным основам архитектурного проектирования, истории архитектуры; проведении практических и семинарских занятий на факультете Архитектуры и Дизайна ИрГТУ для специальностей: «Архитектура», «Дизайн архитектурной среды», «Реконструкция и реставрация архитектурного наследия». Материалы и основные положения исследования могут быть использованы для проведения курсов повышения квалификации ФПК, в лекционных курсах по гуманитарным дисциплинам.
Основные выводы, полученные в результате исследования, могут использоваться в дальнейшем при создании трудов по истории профессии архитектора в СССР, при определении тематики диссертационных исследований по социологии и культурологии, при разработке программ научных исследований кафедр, при разработке образовательных программ государственных высших учебных заведений исторического, управленческого, архитектурного профилей, при написании курсовых и дипломных работ.
Результаты работы ориентированы на научные сообщества историков, архитекторов, социологов и культурологов, а также на такие области практической профессиональной деятельности как региональное законотворчество, архитектурно-градостроительное управление развитием населенных мест, управление жилищно-коммунальным хозяйством.
Апробация работы
Основные положения и материалы исследования опубликованы в периодической печати, представлены в ряде тезисов научных докладов и статьях. Всего по теме диссертационного исследования опубликовано 37 работ общим объемом 61,0 п. л., в т.ч. – 2 научные монографии (26,5 п.л.), учебное пособие с грифом УМО (15 п.л.), 34 статьи (19,5 п.л.).
Результаты работы нашли свое практическое применение в виде выступлений с докладами на публичных общественных обсуждениях проектов и программ реорганизации среды бывших «соцгородов» в современных социально-культурных условиях; участии в проведении экспертиз программ реформирования жилищного законодательства и системы жилищно-коммунального хозяйства (4), в ходе научных и общественных дискуссий, посвященных вопросам реформирования жилищного и градостроительного законодательства (круглый стол Межрегионального смотра-конкурса «Зодчество Восточной Сибири - 2003» (Иркутск, 2003); круглый стол 5-ой сессии Международного Байкальского Зимнего градостроительного Университета и международной конференции «Город. Прошлое. Настоящее. Будущее» (Иркутск, 2004) и др.).
Авторские монографии, в которых представлены основные положения и материалы исследования введены в научный оборот и отмечены Золотым дипломом III межрегионального смотра-конкурса «Зодчество Восточной Сибири-2003»; Дипломом Первой степени сибирского смотра-конкурса в области градостроительства и архитектуры «Золотая капитель-2002»; грамотой Всероссийского смотра-конкурса «Зодчество»; выдвигались на конкурс Российской Академии архитектуры и Строительных Наук, 2004 г.; отмечены Почетным дипломом IV межрегионального смотра-конкурса «Зодчество Восточной Сибири-2004»).
Материалы диссертации использованы при разработке лекционного курса «Социальные и экологические основы архитектурно-градостроительного проектирования», читаемого автором на факультете Архитектуры и Дизайна Иркутского государственного технического университета; приведены в авторском учебном пособии «Социальные основы архитектурно-градостроительного проектирования. История государственной организации профессии архитектора в СССР. 1917 – 1941 гг.» (Рекомендовано учебно-методическим объединением по архитектурному образованию в качестве учебного пособия для архитектурных специальностей вузов; отмечено грамотой II-го межрегионального смотра-конкурса «Зодчество Восточной Сибири- 2002»).
Материалы исследования использованы в работе по госбюджетной научной теме: «Специфика формообразования в архитектурно-градостроительной деятельности и особенности подготовки архитекторов для Восточной Сибири»; Иркутск. – 1988; № Гос. рег. 01.86.0069610; в разделе: «История становления и развития системы массового проектного дела в СССР. 1917-1963 гг. (вопросы организации)». Материал депонирован: ВНИИТИ, МФ 02.8.80060246 М, 1988).
Основные положения и результаты исследования докладывались и обсуждались на международных научно-практических конференциях (Иркутск, 1997; 1998; 1999; 2000; 2003, 2004); межзональных симпозиумах (Горький, 1980; 1982); межвузовских конференциях (Владивосток, 1985); научно-практических конференциях (Москва, 1980; 1982); Республиканских семинарах (Киев, 1987; Рига, 1989); областных семинарах (Пенза, 1985); научно-технических семинарах (Харьков, 1981); рабочих совещаниях (Горький, 1980; 1981); организационно-деятельностных играх (Иркутск, 1989; 1990); общественных экспертизах (Иркутск, 1988); конференциях молодых ученых и специалистов (Москва, 1988; Алма-Ата, 1989; 1991); внутривузовских конференциях научно-педагогического состава (Москва, 1982; 1983; 1984; Новосибирск, 1986; Казань, 1982; 1983; Иркутск, 1983; 1985; 1987;) и опубликованы в сборниках материалов конференций.
Структура работы
Диссертационная работа состоит из введения, пяти глав, заключения, а также списка использованных источников и литературы из 1197 наименований, систематизированного по видам материала; в алфавитном и, частично, в хронологическом порядке. Текст диссертация изложен на 496 страницах машинописного текста (общий объем вместе с библиографией – 659 стр.).
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
Во введении обосновывается актуальность выбранной темы, очерчиваются объект, предмет и рамки исследования, ставятся цель и задачи, определяются теоретическая и практическая значимость работы, формулируются основные элементы научной новизны, характеризуется степень апробации результатов исследования.
В первой главе «Историография проблемы, источниковая база и методологические основания исследования»анализируется состояние и степень изученности проблемы и рассматриваются теоретико-методологические принципы, на которых базируется исследование. Определяются принципы отбора источникового материала, дается характеристика источниковой базы. Весь материал объединяется в две основные группы. 1. Источники: 1.1. опубликованные источники (нормативные документы); 1.2. труды общественных деятелей; 1.3. архивные материалы; 1.4. справочная литература; 1.5. периодическая печать. 2. Литература: 2.1. философская, экономическая, методологическая литература; 2.2. научные исследования; 2.3. диссертационные исследования.
На основе подробного хронологического обзора различного рода источников и литературы анализируются состояние, полнота рассмотрения и степень изученности проблемы. Выявляются исследовательские позиции и научные гипотезы, имеющиеся в отечественной литературе по отношению к теме диссертации. Проведенный анализ позволяет сделать вывод о том, что при довольно широком списке работ, принадлежащих к данной тематике, отдельного тематически сосредоточенного исследования жилищной политики в РСФСР не происходило и развернутой ее характеристики (относительно рассматриваемого периода) в настоящее время не существует.
Характеризуются теоретические и методологические основания, а также подходы и методические принципы осуществляемого исследования.
Во второй главе «Социально-культурные и политические основы использования жилища как средства управления людьми» изучаются специфика государственного владения и распоряжения жилищем при которой жилище используется как средство прикрепления к месту работы, поощрения и принуждения к труду.
Фиксируется, что жилищная политика в РСФСР в период 1917-1941 гг. рассматривалась и осуществлялась властью в контексте программ индустриализации и коллективизации. Относительно индустриализации жилище использовалось для прикрепления населения к месту работы, прекращения нерегулируемых миграций, принуждения работающих и неработающих к труду. Относительно коллективизации, жилище играло роль своеобразного фильтра, отсеивающего вступающих в трудовые коллективы бывших крестьян, от пребывавших в города, но не желавших «опролетариваться».
Жилище играло ключевую роль в организационно-управленческой стратегии власти. Власть направляла за счет жилища миграционные потоки в нужную ей сторону и, наоборот, останавливала, там и когда ей это было нужно. Материальные стимулы к труду заменялись администрированием и принуждением, в арсенале средств которых, жилище играло ведущую роль. В тех случаях, когда людям неинтересно было хорошо работать, поскольку жизненные неурядицы (дефицит продуктов и товаров) отвлекали силы на самообеспечение, лежащее вне места работы (стояние в очередях, возделывание личных подсобных участков и проч.), угроза увольнения и автоматического лишения места жительства, альтернативу которому было найти практически невозможно, эффективно исполняла свою принудительную функцию.
Потребность власти в социально однородном, зависимом, контролируемом, управляемом, прикрепленном к месту труда и месту жительства человеческом материале, нашла свое выражение в создании трудо-бытовых коммун. В их формировании, а также в управлении процессами принуждения к повышению качества труда и укреплению производственной дисциплины, к требуемому образу жизни, ведущую роль играло жилище - власть целенаправленно создавала такую социально-культурную, законодательно-правовую, экономико-производственную организацию общества, которая обеспечивала манипулирование людьми за счет контроля над их основополагающими потребностями, в частности, потребностью иметь крышу над головой. Жилище из закрытой сферы частной жизни целенаправленно превращалось в социальный институт, в котором нормы поведения задавались извне и определялись принципами тотального контроля над личностью. Формируемая, при этом, новая социальная иерархия, была неизбежным следствием дифференциации общества по степени приближенности и мере служения власти.
Фиксируется, что жилищная политика в РСФСР в рассматриваемый период имеет две стороны: а) протекционистскую, охватывающую различные категории «социально-близких» и привлекаемых властью на государственную службу специалистов – ученых, инженеров, технических специалистов, врачей, агрономов, художников, писателей и т.п., б) дискриминационную, обращаемую в зависимости от решаемых властью задач, на «социально-чуждые элементы» - на нетрудящихся, на «плохотрудящихся» т.п. При этом в вопросах принуждения к труду и воздействия на неконтролируемых мигрантов жилище одинаково выступает средством воздействия на все без исключения социальные группы.
В третьей главе «Организационно-управленческий, административный и финансовый аспекты формирования общегосударственной жилищной политики» рассматривается феномен Новой жилищной политики (НЖП), детально прослеживается процесс поиска вариантов оптимальной организации государственной структуры управления жилищно-коммунальным хозяйством, раскрываются принципы начисления и осуществления оплаты жилища и коммунальных услуг.
НЖП - формальное изменение курса военного коммунизма, выразилась в привлечении частного капитала, личной инициативы, личных сбережений, персональной активности населения к ремонту и содержанию жилищного фонда. Ведением НЖП, власть принимает решения о признании законными частной и кооперативной собственности. Тем самым, власть использует дореволюционную память населения о частной собственности (и о жилищном предпринимательстве) для повышения ответственности жильцов за состояние жилища и для их активизации в самостоятельной заботе о месте своего обитания.
Введением НЖП, власть, казалось бы, отступает от намеченного пути на всеобщее огосударствление жилого фонда. Но отказа от основополагающих принципов не происходит (5) - режим по-прежнему стремится максимально полно контролировать жизнь и деятельность своих граждан, используя для этого жилище. Власть лишь имитирует законность возвращения частного домовладельца; она, в конечном счете, не исполняет своих обязательств по невыселению владельцев жилища, отремонтировавших его своими силами. И хотя официально разрешается продажа немуниципализированных строений, остающихся в частной собственности; но лишь для того, чтобы сформировать вторичный рынок жилья и обеспечить тем самым, не очень значительный, но постоянный приток в бюджет средств от налоговых сборов. Власть обещает жильцам материальные и правовые льготы, в случае принятия ими на себя обязанностей по ремонту и текущему содержанию жилища. И за счет этого, ей удается вернуть хозяйственное попечительство о жилище обратно бывшим владельцам и квартиропользователям - отремонтировать их силами значительную часть жилого фонда под (тут же законодательно нарушенные ею) обещания не выселять их, удается привести в относительный порядок часть строений под (такие же фиктивные) гарантии дать возможность распоряжаться жилой площадью по своему усмотрению и т.п.
В ходе осуществления своей жилищной политики власть планомерно и последовательно отлаживает систему контроля над жизнью людей - принимает решения по оптимизации нормативов распределения жилой площади, по формированию правил воздействия на уклоняющихся от вменяемого властью стиля поведения в быту и на работе, разрабатывает и вводит социально-ориентированные нормативы оплаты за жилье (6), формирует структуру органов руководства-контроля, непосредственно погруженных в повседневную жизнь коммунального жилища (заведующие домами, коменданты, квартуполномоченные, старосты и т.п. ) и проч. В этих условиях жилище (которое нельзя купить, продать, самостоятельно построить, своевольно обменять, самостоятельно сдать в аренду и т.п.) становится фактором, определяющим сознание и поведение человека, а также степень его зависимости от государства.
Власть порождает различные формы собственности на жилище: государственную, государственно-ведомственную, государственно-кооперативную, государственно-ведомственно-коммунальную и др. Но при всех этих формах права владения, управления, распоряжения жилищем оказываются подконтрольными НКВД, выступающему, фактически, единственным «генеральным субъектом» хозяйственного ведения жилищем. Другие «субъекты» (жилищные отделы, управления недвижимым имуществом, жилищные тресты, коммунальные тресты, домовые тресты, домоуправления, завдомами/управдомами, квартуполномоченные и др.), законодательно, организационно и финансово входят в систему органов хозяйственного ведения жилищем, руководимую и контролируемую со стороны НКВД.
В четвертой главе «Государственные приоритеты в осуществлении жилищной политики и типы хозяйственно-бытового освоения жилого пространства» анализируются и характеризуются коммунальный, кооперативный и индивидуальный типы хозяйственно-бытового освоения жилого пространства.
Коммунальное жилище, основанное на уничтожении традиционных институциональных форм жизни: собственности, религии, традиций, культуры и проч. – максимально соответствовало целям власти и отвечало созданным властью механизмам идеологического воздействия. Прежде всего, именно этим типом жилища власть рассчитывала закрепить и пространственно оформить существование трудо-бытовых коммун – производительных единиц нового общества, в которых за счет тесного переплетения трудовых и бытовых процессов, должно было обеспечиваться взаимовлияние и взаимокорректировка норм бытового поведения и характера отношения к труду.
Скученность коммунального проживания населения была выгодна власти, так как в максимальной степени обеспечивала «прозрачность» переуплотненного коммунального жилища (с покомнатно-посемейным проживанием), обеспечивала контроль и догляд за настроением, повседневным поведением и строем мысли людей, создавала обстановку исключающую их самоорганизацию для любого противления власти. Причина отказа власти от тотальной коммунализации быта заключалась в том, что власти не удалось использовать коммуны как субъект хозяйственного ведения ведомственным и муниципальным жилищем.
Кооперативный тип хозяйственно-бытового освоения жилого пространства массово возник в условиях реализации новой жилищной политики (1921-1924 гг.) (7), невольно создавшей законодательные, экономические и организационные стимулы для стихийно возникновения жилищной кооперации. Вводя НЖП и создавая жилищную кооперацию, власть вовсе не преследовала цели полномасштабного обеспечения населения жильем. Жилищная кооперация была нужна ей, всего лишь как еще один рычаг привлечения дополнительных сил и средств населения к работе по хозяйственному попечительству о жилище. Реализация государственной жилищной политики предполагала, что все без исключения процессы – возведения, распределения, перераспределения жилища, инфраструктурного обеспечения, технического обслуживания, эксплуатации и ремонта жилища, наказания и поощрения посредством жилища и др., должны сосредотачиваться исключительно в руках власти.
Самостоятельные неподконтрольные жилищные кооперативы, способные независимо от власти обеспечивать людей жильем, способные отстаивать свои права (даже в рамках дискриминационно-протекционистского законодательства) были власти не только не нужны, но даже очень вредны, так как мешали в формировании единого общегосударственного механизма «контроля-руководства-подчинения» посредством жилища. Власть совершенно ясно осознает потенциальную угрозу своей жилищной политике со стороны жилищных товариществ и абсолютно четко представляет себе возможную степень размывания, в результате деятельности жилищной кооперации, собственных организационных усилий по формированию и использованию жилища как средства управления людьми. И поэтому, в противовес «старой» жилищной кооперации (которой не исполнилось еще и пяти лет), власть создает систему «новых» жилищных кооперативов (ЖАКТы, РЖСКТы, ОЖСКТы (8)), которой руководит: а) за счет опосредованного подчинения жилищных кооперативов государственным органам осуществления жилищной политики; б) за счет принятия соответствующего законодательства и принудительного приведения в соответствие с ним уставных документов существующих жилищных кооперативов; в) за счет выработки абсолютно подконтрольной и направляемой процедуры выборов органов руководства жилищной кооперацией.
В период 1924-1926 гг. власть обеспечивает режим максимального благоприятствования новой жилищной кооперации, потому, что та оправдывает надежды власти – а) несет реальную организационно-хозяйственную нагрузку по непосредственному ведению жилищем; б) заслужила доверие населения и научилась извлекать у населения излишки денег для решения текущих хозяйственно-эксплуатационных задач; в) обеспечивает бесплатный труд своих членов; г) полностью контролируема властью и неуклонно проводит жилищную политику власти; д) сохраняет выгодный для власти имидж независимого собственника (хотя на самом деле законодательно абсолютно подчинена власти); е) приближена к процессам быта - «вхожа» в индивидуальное жилище, информирована о реальной обстановке (и не только жилищной) и в любой момент готова предоставить эту информацию (потому, что в правления товариществ повсеместно вводятся и составляют подавляющее большинство «сознательные и полезные элементы») и т.п.
Причина благоволения к новой жилищной кооперации (в которую, начиная с 1924 г. «добровольно-принудительно» реорганизуется «старая») заключается также и в том, что ЖАКТы и РЖСКТы превращаются властью в органы социально-культурного преобразования интеллигенции, имеющие целью «переработку человеческого материала в соответствии с требованиями эпохи». Это осуществляется за счет включения интеллигенции (буржуазной, мелкобуржуазной, технической, культурной) в трудовые коллективы, с обязательной и неизбежной адаптацией к внутриколлективным межличностным отношениям в среде рабочих и госслужащих; к неизбежному принятию писанных и неписанных правил поведения в бытовых коллективах; социально-культурному отделению молодежи от старшего поколения и побуждению в ней стремления разделить с властью ее идеалы, цели и проч. Власть в соответствии со своей стратегией использования жилища как средства принуждения, предлагает «социально-чуждым» элементам осуществить добровольно-принудительный выбор – или принять вменяемые им нормы социального поведения и действия в рамках трудо-бытовых коллективов, либо оказаться вне жилищ жилищной кооперации.
Власть благоволит к новой жилищной кооперации еще и потому, что жилищные товарищества создаются преимущественно по производственному принципу – члены одного трудового коллектива вступают в один и тот же жилищный кооператив и впоследствии вселяются и живут вместе в одном доме.
Дефицит жилища и сознательное ограничение типологии форм хозяйственно-бытового освоения жилого пространства оказываются выгодными власти, которая целенаправленно исключила все иные формы появления и распределения жилища, кроме государственного строительства и государственного же распределения. Стратегически власть ориентирована на запрещение всех без исключения негосударственных форм собственности. На словах афишируя независимый характер кооперативной и индивидуальной (9) форм собственности, власть, на деле, законодательно полностью подчиняет их себе и использует как своеобразный резерв жилища и антикризисный ресурс.
Характер использования жилища большевистской властью целиком и полностью оказывается определен теми конкретными управленческими задачами, которые власть решает, используя жилище как средство. В частности, в рамках государственной жилищной политики отдельная квартира, (ее наличие, и ее отсутствие) постепенно становится неформальным показателем высокого социального положения, мощным средством стимулирования к требуемому власти образу социально-культурного, трудового и бытового поведения.
В пятой главе «Общая направленность и концептуальное содержание государственной жилищной политики» характеризуются социально-культурные и политические основы существования индивидуального жилища, обобществления быта и коммунализации жилья.
Выявляются причины отказа власти от индивидуального жилища – они проистекают из организационно-управленческой доктрины власти, которая предполагает, что рабочие должны представлять собой соорганизованную массу, расчлененную на трудовые коллективы, производственные отношения в которых, усилены и подкреплены бытовыми отношениями, возникающими в процессе совместного проживания. Индивидуальное жилище и поселения, планировочно формируемые индивидуальной коттеджной застройкой, не только не соответствуют, но и противоречат этой организационно-управленческой доктрине.
Одной из основных причин отказа власти от тотальной коммунализации быта было то, что власти не удалось использовать коммуны как субъект хозяйственного ведения жилищем, не удалось сформировать, основанный на коммуне, механизм хозяйственного ведения ведомственным и муниципальным жилым фондом (10). Несмотря на значительное число коммун, принадлежавших, в большинстве своем, тем или иным заводам, никакого реального контроля (и воздействия на них) со стороны администрации заводов, не осуществлялось, по той причине, что значительная часть жильцов никакого отношения к заводам не имела (сказывалась высокая текучесть кадров, бесчисленные свободные браки и общая неразбериха городской жизни). В результате, администрации предприятий оказывалась не заинтересованной в должном финансовом обеспечении и материальном снабжении домов-коммун. Понимая складывающееся катастрофическое положение с приходящим в негодность жилищем и принимая общую ориентацию на новую экономическую политику, власть, не отступая от идеи всеобщей коллективизации населения, создает иные формы и иных субъектов хозяйственного ведения жилищем. В том числе, обращается к активному вовлечению персональной активности и личных капиталов самого населения в дело восстановления, ремонта и содержания домов.
В период 1921-1924 гг. коммуны предоставлены сами себе. Власть усиливает их прикрепленность к администрации фабрик и заводов, которым они принадлежат, «расчищает» от посторонних лиц дома, в которых располагаются коммуны, старается сформировать более однородные и, тем самым, более подходящие для управленческого воздействия, трудо-бытовые контингенты (коллективы). В то же время, власть, развивая и усложняя аппарат НКВД, формирует структурные органы, более приближенные к непосредственному хозяйственному ведению жилищем и осуществлению функций контроля и сбора информации. Но, несмотря на то, что власть законодательно усиливает властные функции администрации; несмотря на то, что надзор и попечительство над системой коммунального хозяйства возлагаются на мощный исполнительный аппарат НКВД, руководству страны не удается выстроить властную централизованную вертикаль руководства коммунами – вмененные в подчинение двум центрам (наркоматам и НКВД) они, на деле, остаются ничейными. В этом заключается вторая основная причина отказа власти от тотальной коммунализации быта.
В период 1924-1928 гг. власть целенаправленно и активно осуществляет программу очистки ведомственного жилища от лиц, лишенных прав проживать в нем. Это происходит в следствие усиления роли ведомств в производственно-индустриальных планах власти - ведомства призваны все более интенсифицировать свое воздействие на рабочих, используя жилище как средство принуждения к труду. Параллельно с этим власть стремится навязать дом-коммуну в качестве объекта попечительства, реорганизуемой в этот период, жилищной кооперации (которую власть также старается сформировать на основе принципа трудо-бытовых коллективов). Желание власти передать часть муниципализированного и национализированного жилья не частнику, не индивидуальному собственнику (что с необходимостью осуществляется в период НЖП), а коммунально-кооперативным формам хозяйственного ведения и управления, является абсолютно закономерным и соответствующим генеральным стратегическим задачам власти – обращением всего жилища исключительно в государственную и производные от нее формы собственности. Исходя из этого власть, помимо государственно-ведомственной целенаправленно создает государственно-кооперативную форму собственности (в виде подчиненных местной власти кооперативных товариществ и арендных коллективов), умело используя дореволюционную память населения (и успешный опыт первых лет стихийного кооперативного движения в период НЭПа) об эффективности этой формы добровольного объединения людей для самостоятельного совместного преодоления жилищной нужды.
В период 1928-1932 гг. власть вынуждена все более отходить от идеи сознательности, самостоятельности и самодеятельности трудо-бытовых коммун, переносить акцент на иные формы – в частности, принуждение и стимулирование к труду за счет дифференцированного карточного продовольственного и вещевого снабжения или наделения и изъятия привилегий и льгот. Власть усиливает государственно-ведомственную структуру руководства-контроля также и в виде «закрепленных» домов (в том числе и в государственно-кооперативной форме – в виде ЖСКТ, РЖСКТ, ОЖСКТ, к этому периоду уже, фактически, лишенных всякой самостоятельности). В этот период структура руководства коммунальным жилищем все более и более выстраивается на основе ведомственной подчиненности жилища. Официальный же идеал коммунальной квартиры и обобществленного быта просуществует фактически до 1930 г. – до момента выхода постановления ЦК ВКП (б) «О работе по перестройке быта».
Итак, идея обобществления быта заключалась в максимальном объединении, хозяйственного, технического, финансового, предметно-вещного и проч. наполнения жилища, принадлежащего отдельным индивидуумам. Власть стремилась создать коммунальное жилище в форме коммун и, тем не менее, она, в конечном счете, отказалась от тотального введения этой формы соорганизации людей. Помимо этих двух вышеназванных основных причин произошедшего в начале 1940-х гг. отказа от всеобщего насаждения коллективистического обобществленного быта и от всеобъемлющей коммунализации жилища, другие причины заключались в том, что существование коммун оказались противоречащим организационно-управленческой доктрине, осуществляемой властью: а) в отношении предоставления коммунам особых прав владения и распоряжения жилищем (коммуны оказались лишены финансового, технического, административного и иных ресурсов, в отличие, например, от заводоуправлений); б) в отношении снабжения их продуктами (уравнительный характер существования коммуны противоречил иерархическому принципу устройства государственной распределительной системы); в) в отношении стабильности (трудо-бытовой коллектив, как оказалось, в результате текучки скоро переставал быть «трудовым», а оставался лишь «бытовым») и т.п. После 1937 г. в связи с ликвидацией жилищной кооперации основной упор в отработке системы контроля над жилищем и использовании его в качестве средства поощрения и принуждения, оказывается возложенным на местную власть.
Выводы
1. В своей жилищной политике власть планомерно и последовательно отлаживала систему контроля над жизнью людей посредством жилища, в ходе которой принимались решения по оптимизации нормативов распределения жилой площади; по формированию методов воздействия на уклоняющихся от вменяемого властью стиля поведения в быту и на работе; по регулированию миграций населения; по формированию социально-дифференцированной системы оплаты коммунальных услуг и т.п.
Государство стремилось превратить и успешно превращало для значительной части граждан жилище из закрытой сферы частной жизни в социальный институт, в котором нормы поведения задавались извне и определялись принципами тотального контроля власти над личностью. Для этого власть, с первых дней своего существования, установила административный контроль над всем жилищным фондом страны. Для этого в качестве основной организационной формы было создано коммунальное жилище покомнатно-посемейного заселения - коммунальный быт, основанный на уничтожении традиционных институциональных форм жизни: собственности, религии, традиций, культуры и проч. максимально отвечал целям власти, соответствовал механизмам идеологического воздействия.
Сформированная властью система планового государственного распределения жилищ из общественных фондов, тотально подчиняла себе человека. Жилище становилось фактором, определяющим сознание и поведение человека, а также степень его зависимости от государства.
2. Новой власти требовался социально однородный, зависимый, контролируемый, управляемый, прикрепленный к месту труда и месту жительства человеческий материал. Выходцы из деревни, интенсивно пополнявшие ряды городского пролетариата, неосознанно тяготели к обретению в городе, привычного им, социального сходства и пространственного единства, закрепленного в народном сознании через традиционную общинную форму, основанную на воспроизведении культурных норм и поведенческих образцов. И власть, воплощая их ожидания в виде совместного проживания трудовых коллективов, восстанавливала, тем самым, традиционные истоки культурно-бытового сосуществования людей. Власть в идеале стремилась видеть все население организованным в трудо-бытовые коллективы - производительные единицы нового общества, в которых за счет тесного переплетения трудовых и бытовых процессов, должно было обеспечиваться взаимовлияние и взаимокорректировка норм бытового поведения и отношения к труду.
Традиционные формы хозяйственно-бытового освоения жилого пространства (коттеджная застройка, квартиры посемейного заселения и т.д.), с точки зрения власти, противоречили существованию трудо-бытовых коллективов, так как основывались на индивидуальном, разобщенном существовании людей. Поэтому новой властью они были отвергнуты, а государственное строительство сориентировано на возведение многоэтажных многоквартирных домов покомнатно-посемейного заселения.
3. В ходе осуществления государственной жилищной политики, власть осуществляла действия, которые, казалось бы, отступали от намеченного пути. В частности, таковым было введение в 1921 г. Новой жилищной политики (НЖП) - «признание» законными частной и кооперативной собственности. Делалось это, прежде всего, для привлечения частного капитала, личной инициативы, личных сбережений, персональной активности населения к ремонту и содержанию жилищного фонда.
Власть, возрождая жилищное предпринимательство (втягивая людей в заботу о жилище, возможностью получить доход и обеспечить себя и семью сверхнормативной жилой площадью), использовала дореволюционную память населения о частной собственности в жилищном деле для активизации самостоятельного (своими силами и средствами) осуществления населением ремонта и рачительной эксплуатации жилища. Она разрешает продажу немуниципализированных строений, остающихся в частной собственности, обещает жильцам материальные и правовые льготы, в случае принятия ими на себя обязанностей по ремонту и текущему содержанию жилища. Но происходит это не потому, что власть отказывается от принципа исключительности государственной собственности на городское жилище, а лишь для того, чтобы сформировать вторичный рынок жилья, обеспечивающий приток средств в бюджет.
Кроме этого, в результате возвращения в жилищную сферу частного предпринимательства, ей удается вновь вменить хозяйственное попечительство о жилище некоторой части бывших владельцев и квартиронанимателей и, в итоге, отремонтировать значительную часть жилого фонда под обещание не выселять жильцов; удается привести в относительный порядок часть строений под гарантии дать возможность распоряжаться жилой площадью по своему усмотрению и т.п. Но власть лишь имитирует хозяйственно-правовую самостоятельность частных владельцев, реально формируя жилищное законодательство, ставящее их в зависимое положение от государственных органов управления и распоряжения жилищем. Точно также власть ведет себя в отношении жилищных кооперативов, умело манипулируя ими за счет создания абсолютно подконтрольной и направляемой процедуры выборов руководящих органов жилищной кооперации; за счет принятия соответствующего законодательства; за счет опосредованного подчинения жилищных кооперативов государственным органам осуществления жилищной политики в стране и т.п.
Власть лишь имитирует отход от основополагающих принципов, на деле продолжая неукоснительно следовать своей генеральной линии – формированию исключительно государственной формы собственности, владения, распоряжения и управления объектами недвижимости с целью использования жилища как средства поощрения и принуждения людей к требуемому ей типу трудового действия и образу социально-бытового поведения.
4. Проведенное исследование позволяет наметить периодизацию осуществления жилищной политики в РСФСР с 1917 по 1941 гг.:
1917-1921 – тотальное огосударствление жилищной сферы - декреты об отмене прав собственности на недвижимости, на землю, на продажу жилища и проч. - муниципализация и национализация. Жилище - мера поощрения для «нынешних» и дискриминационная для «бывших». Уравнительно-перераспределительный характер жилища в ходе коммунализации быта - переселение рабочих в квартиры буржуазии с образованием посемейно-покомнатных коммуналок; покомнатных коммуналок (проживание в одной комнате не родственников) и других типов коммунального жилища (бытовые коммуны, жилищные товарищества, рабочие коммуны, бытовые артели и проч.). Назначение НКВД в лице Главного управления коммунального хозяйства (ГУКХ НКВД) главным субъектом государственного ведения и распоряжения жилищем. Активная поддержка образования коммун – идеального типа жилища в глазах большевистской власти. Привязка городского населения к жилищу и всеобщее принуждение к труду с использованием жилища как средства такого принуждения (паспорта с пропиской, трудовые книжки для нетрудящихся с пропиской и проч.).
1921-1924 – введение НЖП и НЭПа - возвращение экономических и финансовых рычагов эксплуатации жилища; возвращение квартирной платы, поиск субъекта владения жилищем, способного, наряду с НКВД, рачительно управляться с ним - разделение жилища на национализированное (в ведении НКВД) и закрепленное за ведомствами (народными комиссариатами и находящимися в их ведении учреждениями и предприятиями); формирование ведомственно-государственной формы собственности на жилище - выселение неработающих из закрепленных за предприятиями домов и вселение в них тех, кто работает, борьба с нетрудовыми категориями - принуждение их к труду, посредством жилья, забота о трудящихся в обеспечении их жилищем, попытки оптимизации системы управления домовладениями - квартуполномоченные, завдомами, домовые комитеты, домоуправления, жилищные отделы, коммунальные отделы и проч. Отличительная черта данного этапа заключается в том, что по отношению к «социально близким элементам» - рабочим и служащим, инвалидам войны и труда, официальным безработным власть проявляет благосклонность и заботу – предоставление нового жилища взамен изымаемого при выселении этим категориям лиц гарантировано.
1924-1926 - усиление использования жилья как меры принуждения к труду, самовольные заселения и уплотнения как результат выселения без предоставления жилища; перегибы в осуществлении жилищной политики и как результат необходимость дать законодательное определение «закрепленным», «муниципализированным» и «национализированным» домам. Власть уже выработала концепцию жилищной политики, как средства тотального принуждения к труду и, начиная с 1924 г., активизирует свои усилия в ее реализации. Но направлено это средство пока только лишь на «социально чуждые элементы». Позже, в конце 30-х гг. власть, столкнувшись с массовым нежеланием рабочих проявлять трудовой энтузиазм на фоне не устраивавших их условий оплаты, снабжения продовольствием и проч., обращает это средство и против рабочих. Но, производя вынужденные выселения рабочих и членов их семей из помещений, принадлежащих тем или иным комиссариатам, власть (позже она откажется и от этого) обязывает местные исполнительные комитеты предоставлять жилую площадь выселяемым рабочим, служащим, состоящим на социальном обеспечении инвалидам труда и войны, безработным, имеющим право на получение пособия в порядке социального страхования, учащимся, семьям военнослужащих и т.д.
1926-1927 - выход декрета ВЦИК и СНК «Об условиях и порядке административного выселения граждан из занимаемых ими помещений», объединяющего все изданные ранее постановления по данному вопросу и подводящего своеобразный законодательный итог периоду 1921-1926 гг. в осуществлении жилищной политики (декрет признал утратившими силу и отменил 15 ранее изданных постановлений, а также Инструкцию 1924 г. «О выселении граждан из занимаемых ими помещений», прямо отменившую 12 постановлений, и косвенно заменившую еще 11 постановлений, приказов и циркуляров.). В декрете изложены основные положения, которые в дальнейшем с незначительными изменениями будут повторены во всей череде постановлений, посвященных данному вопросу и, фактически, выразят и зафиксируют дискриминационную составляющую жилищной политики: а) выселять во всякое время года, лиц, не состоящих на службе в данном ведомстве или в находящихся в его ведении учреждениях и предприятиях; б) выселение производить без обязательного представления иных жилых помещений; в) в месячный срок (в теплый период с 1 апреля по 1 ноября) выселяются: рабочие, служащие, военнослужащие, а также их семьи; инвалиды войны и труда, официальные безработные; учащиеся высших и средних учебных заведений и профессионально-технических школ; научные работники, зарегистрированные в установленном порядке; работники изобразительных искусств, приравниваемые к работникам по найму; кустари, не пользующихся наемным трудом; члены общества ссыльных политкаторжан и ссыльно-переселенцев; в недельный срок (круглогодично) - лиц, не относящихся к категориям трудящихся.
1928-1932 - окончательное формирование жилищной политики как средства управления людьми – жилище как средство поощрения и наказания; активное и целенаправленное использование жилья как меры принуждения к труду и правильному образу жизни в рамках бытовых и трудовых коллективов; воздействия на рабочих и служащих – «плохотрудящихся», прогульщиков, лентяев, халтурщиков и проч. Отличительная черта данного этапа заключается в том, что жилище начинает использоваться как мера устрашения не только по отношению к «социально-чуждым», но и по отношению в «социально-близким» (как средство принуждения к труду рабочих и служащих), а также для обуздания возмутителей спокойствия (законодательное появление определения «злостный дезорганизатор производства» превращает жилище в руках администрации в средство политических репрессий - борьбы с любым противостоянием, любым инакомыслием, любой критикой в свой адрес).
1932-1937 гг.- введение паспортов и приписки к месту жительства, дальнейшее законодательное развитие диапазона случаев использования жилища, как средства формирования трудо-бытовых коллективов (борьба с текучестью кадров прогулами, разгильдяйством, ничегонеделанием и проч.). Выход в 1937 г. постановления «О сохранении жилищного фонда и улучшении жилищного хозяйства в городах», подводящего очередной законодательный итог периоду 1921-1937 гг. в осуществлении жилищной политики. Этим постановлением (и соответствующим республиканским) признаются утратившими силу 170 постановлений общесоюзного и республиканского уровней, принятых в период с 1924 по 1937 г., а 60 корректируются - власть кардинально меняет направленность оси руководства-исполнения в отношении управления людьми, а также непосредственной эксплуатации, ремонта и управления жилищем - структурообразующее начало централизованной системы властного управления перемещается от ведомственной структуры (т.е. от наркоматов и красных директоров) к советской структуре (т.е. структуре местных советов рабочих и крестьянских депутатов и местных исполнительных комитетов). Этим же постановлением власть уничтожает жилищную кооперацию, ликвидируя ЖАКТы, РЖСКТы, ОЖСКТы.
1937-1941 гг. – практическое отсутствие декретов, задающих изменение жилищной политики; планомерная реализация ранее принятых постановлений, обеспечивающаяся, в частности, введением прописки. Указом Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 г. «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений», а также рядом сопутствующих постановлений, начинает новый виток организационных преобразования, призванных создать строго упорядоченную управленческую структуру руководства трудовыми (трудо-бытовыми) коллективами промышленных предприятий, в которой жилищу, как средству принуждения к труду, предназначается главная роль.
Список научных работ по теме диссертации
Монографии и учебные пособия:
1. Меерович М.Г. Очерки истории государственной организации профессии архитектора в СССР 1917- 1941 гг.: Монография. – Иркутск: Изд-во ИрГТУ, 2002. – 211 с. – 13,0 п.л.
2. Меерович М.Г. Очерки истории жилищной политики в СССР 1917-1941 гг.: Монография. – Иркутск: Изд-во ИрГТУ, 2003. – 217 с. – 13,5 п.л.
3. Меерович М.Г. Социальные основы архитектурно-градостроительного проектирования. История государственной организации профессии архитектора в СССР 1917- 1941 гг.: Учебное пособие. – Иркутск: Изд-во ИрГТУ, 2002. - 117 с. – 15,0 п.л.
Публикации в научных сборниках и периодической печати:
4. Меерович М.Г. Пространственная реализация функциональной структуры объекта / Вопросы теории и практики архитектуры и градостроительства. Сб. межвузовской. – Москва, 1980. – 0,1 п.л.
5. Меерович М.Г. Подходы в архитектуре / Тез.докл.конф. внутривузовской (научно-педагогического состава). – Казань: Изд-во КазИСИ, 1982. – 0,1 п.л.
6. Меерович М.Г. Фундаментальные и прикладные архитектурные знания / Тез.докл.конф. внутривузовской (научно-педагогического состава). – Казань: Изд-во КазИСИ, 1983. – 0,1 п.л.
7. Меерович М.Г. Использование схем функционального зонирования в исследовании и проектировании городов / Тез.докл.конф. внутривузовской (научно-педагогического состава). – Казань: Изд-во КазИСИ, 1983. – 0,1 п.л.
8. Меерович М.Г. Архитектурная типология как форма организации прикладных архитектурных знаний / Тез. докл. конф. внутривузовской (научно-педагогического состава). – Казань: Изд-во КазИСИ, 1983. – 0,1 п.л.
9. Меерович М.Г. Организация архитектурно-градостроительного проектирования в региональных условиях / Архитектура и строительство. Межвузовский сборник. – Владивосток: Изд-во ДГУ, 1985. – 0,2 п.л.
10. Меерович М.Г. История становления и развития системы массового проектного дела в СССР. 1917-1963 гг. (вопросы организации) / ВНИИТИ МФ 02.8.80060246 М, 1987.– 0,8 п.л.
11. Меерович М.Г. Проблемы организации профессиональной деятельности и знаний / Методологические и теоретические аспекты организации архитектурно-градостроительного проектирования. – Москва: ВНИИТАГ Госкомархитектуры, 1990. – 0,1 п.л.
12. Меерович М.Г. Концепция социалистического города. История и современность / Концепция развития города: Социальные, экологические, управленческие аспекты. Сборник научных трудов. – Новосибирск, 1991. – 1,2 п.л.
13. Меерович М.Г. Биография профессии. 32 год и другие. // Кентавр, Методологический и игротехнический альманах. – 1992. - №1. – 0,3 п.л.
14. Меерович М.Г. Концепция социалистического расселения. История и современность / Совершенствование проектирования, технологии и организации строительного производства. Тезисы научно-практической конференции. – Иркутск, 1993. – 0,1 п.л.
15. Меерович М.Г. Развитие городов на рубеже столетий. Социалистический город / Развитие городов на рубеже столетий. Материалы международной конференции. – Иркутск, 1998. – 0,5 п.л.
16. Меерович М.Г. Концепция социалистического расселения. Социалистический город. Стратегии и перспективы развития (вопросы истории) / Город. Прошлое, настоящее, будущее. Материалы международной научно-практической конференции и выставки проектов. – Иркутск, 1998. – 0,5 п.л.
17. Меерович М.Г. Концепция социалистического расселения – город в системе власти / Город. Прошлое, настоящее, будущее. Проблемы развития и управления на пороге третьего тысячелетия Сборник научных трудов и краткий каталог выставки. – Иркутск, 2000. – 0,3 п.л.
18. Меерович М.Г. Теория размещения промышленности и населения в СССР. Взгляд в прошлое / Проблемы земной цивилизации. Сборник статей «Проблемы выживания постперестроечной России в третьем тысячелетии». – Иркутск. ИрГТУ – Выпуск второй, часть вторая, 2001. – 0,7 п.л.
19. Меерович М.Г. Хозяйство. Города. Власть. Как это было сделано в СССР // Кентавр. Методологический и игротехнический альманах. – 2001. - № 26. – 0,7 п.л.
20. Меерович М.Г. Градостроительная политика. Уроки истории // Проектирование и строительство в Сибири. – 2001. - № 6 – 0,9 п.л.
21. Меерович М.Г. Градостроительная политика. Уроки истории / «Дальнейшее развитие крупнейших поселений в XXI веке». Материалы международной конференции в рамках трехсторонней кооперации высших учебных заведений, при помощи ДААД – Котбус, 2001 – 169 с., с.74-87 – 1,1 п.л.
22. То же на французском языке. Meerovich M.G. Politigue d*urbanisme, historigue der entwicklung / Die wetterentwicklung der crobsiedlungen im 21 jahrhundert -Anfoederungen an die Neuen Stadt unter den veranderten sozlal - okonomischen Begingungen» - Konferenz im Rahmrn der Trilateralen Hachschulkooperation, defordert von Deulschen codemischen Astauschdienst (DAAD) – BTU Cotbus, Lehrsuhl fur Stadtplanung und Raumgestaltung. - 2001. - 169 с., с, 74-87- 1,1 п.л.
23. То же на немецком языке. Meerovich M.G. Stadtebauliche politik, historische entwicklung / Die wetterentwicklung der crobsiedlungen im 21 jahrhundert - Anfoederungen an die Neuen Stadt unter den veranderten sozlal - okonomischen Begingungen» - Konferenz im Rahmrn der Trilateralen Hachschulkooperation, defordert von Deulschen codemischen Astauschdienst (DAAD) – BTU Cotbus, Lehrsuhl fur Stadtplanung und Raumgestaltung. - 2001. - 169 с., с, 74-87- 1,1 п. л.
24. Меерович М.Г. Огосударствление профессии – система массовой архитектурно-градостроительной деятельности / Проблемы земной цивилизации. Сборник статей «Поиск решения проблем выживания и безопасности Земной цивилизации» - Иркутск: полиграфическая группа «ASPrint» - Выпуск шестой, часть вторая, 2002. – 370 с., с. 86-91 – 0,7 п.л.
25. Меерович М.Г. Власть и архитектурное авторское право // Проектирование и строительство в Сибири. – 2003. - № 1 – с. 41-43 0,7 п.л.
26. Меерович М.Г. Градостроительная доктрина России. Исторические предпосылки // Архитектура. Строительство. Дизайн. № 1, 2003. с. 16-21 – 0,2 п.л.
27. То же. // Вестник Иркутского Государственного технического университета. № 1 (13), 2003. с. 116-123 – 0,8 п.л.
28. Меерович М.Г. Города России: сравнительный анализ социально-экономических ситуаций 2000/2001 гг. (экспертное заключение) / Эффективный город. Аналитический бюллетень. Научная серия «Современные исследования города» / Под. ред. Ефимова В.С. – Красноярск: НП Красноярский исследовательский центр, 2003. – 40 с., С. 9-10 – 0,1 п.л.
29. Меерович М.Г. Сравнительный анализ бюджетов российский городов (экспертное заключение) / Эффективный город. Аналитический бюллетень. Научная серия «Современные исследования города» / Под. ред. Ефимова В.С. – Красноярск: НП Красноярский исследовательский центр, 2003. – 40 с., С. 33 – 0,1 п.л.
30. Меерович М.Г. Архитектурная типология – основа организации профессиональных знаний. Взгляд в историю. / Проблемы земной цивилизации. Сборник статей «Поиск решения проблем выживания и безопасности Земной цивилизации» - Иркутск: полиграфическая группа «ASPrint» - Выпуск седьмой, часть вторая, 2003. – 271 с., с. 41-58 – 0,7 п.л.
31. Меерович М.Г. Кто не работает, тот не живет – жилищная политика в СССР. 1929-1937 гг. / Проблемы земной цивилизации. Сборник статей «Поиск решения проблем выживания и безопасности Земной цивилизации» - Иркутск: полиграфическая группа «ASPrint» - Выпуск седьмой, часть вторая, 2003. – 271 с., с. 41-58 – 0,7 п.л.
32. Меерович М.Г. Власть и жилище (жилищная политика в СССР в 1917-1940 гг.). // Вестник Евразии. №1 (20), 2003. с. 5 – 66 – 2,7 п.л.
33. Меерович М.Г (в соавторстве с Козыренко Н.Е.). Города вдоль КВЖД – полилог культур / Россия и Китай на дальневосточных рубежах. – Благовещенск. 2003. - 428 с., С. 256-261 – 0,2 п.л.
34. Меерович М.Г. Власть и профессиональная культура архитектора // Мир науки и искусства: Сб. науч. тр. Иркутск: ИрГТУ, 2003. 220 с., С. 64-72 – 0,4 п.л.
35. Меерович М.Г. Жилищная ситуация и жилищная политика в СССР в 20-30-е гг. // Вестник Иркутского Государственного технического университета. № 3-4 (15-16), 2003. с. 97-102 – 0,6 п.л.
36. Меерович М.Г. Жилищная политика в СССР. Уроки истории // Проектирование и строительство в Сибири. – 2004. - № 1 (19) – с. 41-44 - 0,9 п.л.
37. Меерович М.Г. Власть и советских архитектурный авангард 20-30-х гг. // Вестник Иркутского Государственного технического университета. № 1 (17), 2004. с. 157-163 – 0,6 п.л.
Примечания
1. В последующие годы они продолжали существовать в малоизмененном виде.
2. Лишь неспособность этого субъекта обеспечить эффективное решение вопросов эксплуатации, ремонта, возведения жилищ, привела к появлению кроме государственной, еще нескольких форм хозяйственного ведения жилищем – государственно-ведомственной, государственно-кооперативной, государственно-муниципальной и др.
3. Объект исследования включает исключительно городское жилище (старые города, рабочие поселки, города-новостройки – «соцгорода»). Мероприятия и действия власти по отношению к поселениям, расположенным на территориях сельскохозяйственного профиля и сельскому населению в данном исследовании не рассматривались.
4. Меерович М.Г. Города России: сравнительный анализ социально-экономических ситуаций 2000/2001 гг. (экспертное заключение) / Эффективный город. Аналитический бюллетень. Научная серия «Современные исследования города». Красноярск, 2003. С. 9-10; Меерович М.Г. Сравнительный анализ бюджетов российский городов (экспертное заключение) (там же, с.33).
5. В этот же период, на фоне кажущегося изменения социально-экономических основ политического строя, заданного военным коммунизмом, продолжается активное формирование командно-административной системы управления, отработка номенклатурного принципа подбора и расстановки кадров, формирование всеобщего административного надзора, укрепление и увеличение управленческого аппарата, усиление роли контрольно-карательных органов.
6. Финансовая сторона жилища полностью соответствует целевым установкам государственной жилищной политики - дискриминационной стороной она обращена на «социально-чуждых» (на них ложится основное бремя расходов по содержанию жилища, в которые, в период 1924-1925 гг., включаются стоимость эксплуатации и амортизации строения, погашения процентов на затраченный в строительстве капитал и т.п.); протекционистской – на «социально-близких», которые оказываются максимально свободными от необходимости оплачивать жилище (плата за жилье и коммунальные услуги в период 1917-1921 гг. возлагается на предприятия и учреждения, и даже впоследствии, в периоды 1929-1934; 1934-1937 1937-1941 гг., когда жилищная политика начинает все более использоваться как дискриминационная мера и по отношению к «социально-близким», квартплата для них продолжает оставаться льготной).
7. Следует заметить, что жилищные кооперативные товарищества существовали и в предшествующий период (1918-1921 гг.), но импульс к их массовому появлению дала именно НЖП.
8. Жилищно-арендные кооперативные товарищества; рабочие жилищно-строительные кооперативные товарищества; общегражданские жилищно-строительные кооперативные товарищества.
9. В отношении частного жилища, власть лишь имитирует хозяйственно-правовую самостоятельность частных владельцев, реально ставя их в зависимое положение от государственных органов управления и распоряжения жилищем. Она настолько законодательно регламентирует (в своих интересах) порядок распоряжения частным жилищем, что, фактически, сводит «на нет» право собственности индивидуальных владельцев на недвижимость.
10. Следует заметить, что в период 1917-1921 гг. власть именно коммуны рассматривала как ведущего субъекта хозяйственного ведения жилищем, контролируемого аппаратом НКВД, а также администрацией государственных предприятий и учреждений.