Традиции и новаторство в жилищном строительстве Москвы 1920-х – 1930-х гг.

(к циклу статей А.В. Васильевой)

ХХ век в истории Москвы стал временем поисков и экспериментов в жилищном строительстве. И сегодня каждый этап развития города этого периода прочно ассоциируется с вполне определенным образом жилого дома. Это дома в духе «современной архитектуры» с оригинальными жилыми ячейками 1920-х годов и «жилмассивы» того же времени; это застройка улицы Горького (современной Тверской) и других магистралей столицы 1930-х годов; это кварталы послевоенной малоэтажной застройки; знаменитые «высотки» и жилые многоэтажные дома 1950-х годов; это «хрущевки» и многие другие дома, без которых немыслима история архитектура советского периода. Значительная их часть рассматривается, как рядовая и неценная застройка, и постепенно исчезает с улиц Москвы, хотя именно жилые дома на протяжении десятилетий определяли облик столицы. Они были частью как архитектурно-градостроительной истории города, так и частью повседневной жизни москвичей. Именно поэтому изучение истории жилищного строительства, особенно периода 1920-х – 1930-х годов, от которого остается все меньше объектов, представляется столь важным и актуальным в настоящее время.

На каждом новом этапе развития советского жилищного строительства акцентировались его отличия от всего предшествующего опыта, и этот подход, находивший отражение в текущей профессиональной периодике, со временем начал переноситься и на исторические исследования. Жилые дома каждого исторического периода развития Москвы рассматривались как самостоятельные явления, не связанные с поисками в сфере жилищной архитектуры предшествующего или последующего времени. При этом, в фокусе внимания исследователей, как правило, оказывались лишь построенные здания, а обширный массив поисковых решений, оставшийся на уровне проектных предложений, в работы по истории советской архитектуры, как и в работы по истории архитектуры Москвы, попадал крайне редко. Исключением были исследования, связанные с изучением советского архитектурного авангарда. В них анализ проектных предложений дополнял сведения о реальном строительстве и вносил значительные коррективы в представления о развитии советской архитектуры 1920-х годов.

Однако проектные поиски в области жилищного строительства 1930-х годов на протяжении долгого времени оказывались вне внимания исследователей и не рассматривались как неотъемлемая часть истории советской архитектуры. Также без внимания осталась факторы, которые оказывали влияние на смену принципов разработки проектов жилых домов как в части их архитектурно-градостроительного, так и в части их объемно-планировочного решения. Вплоть до недавнего времени задача проследить пути использования опыта дореволюционного жилищного строительства в новых условиях советской власти и вовсе не ставилась.

Именно поэтому исследование А.В. Васильевой, в котором автор предлагает изучать историю жилищной архитектуры Москвы 1920-х – 1930-х годов не как набор локальных сюжетов, а как сложный и далеко не всегда последовательный эволюционный процесс, истоки которого находятся в более раннем периоде, представляется особенно ценным. Этот подход прослеживается в цикле авторских статей, который включает публикации, посвященные массовому малоэтажному строительству Москвы 1920-х годов, поиску оптимального типа жилого дома для массового строительства в период первой и третьей пятилеток, использованию американского опыта жилищного строительства в московской архитектуре второй половины 1930-х – начала 1940-х годов и жилому массиву как самостоятельному виду жилой застройки Москвы первой трети ХХ века.

В центре внимания автора оказываются не отдельные объекты, а те поиски, которые вели архитекторы, пытаясь найти оптимальный баланс между архитектурно-градостроительными, объемно-планировочными, функциональными, санитарно-гигиеническими, социальными, экономическими и даже идеологическими требованиями, предъявляемыми к жилищному строительству на протяжении исследуемого периода. В каждой из статей, составляющих серию, акцент делается на рассмотрении отдельных аспектов жилищного строительства, однако, автор так или иначе, затрагивает гораздо более широкий круг проблем и освещает контекст, в котором шло развитие жилищного строительства. И хотя исследование А.В. Васильевой еще не завершено, эти статьи позволяют в целом понять авторскую позицию и проследить эволюцию жилищного строительства в Москве в первые десятилетия советской власти.

Безусловно важным для автора является стремление определить, какие именно приемы и подходы из дореволюционного опыта жилищного строительства оказались востребованы в советское время, и почему. В связи с этой задачей автор анализирует принципы размещения корпусов многосекционных (доходных) домов на участках и планировочные решения, присущие жилой застройке Москвы и Петербурга начала ХХ века, и сопоставляет их с решениями, предлагавшимися уже в советское время. Выявленные при этом закономерности, в том числе и по размещению разных типов помещений квартир относительно линии главного фасада, представляются весьма интересными и подтверждают тот факт, что схожесть задач (создание парадного фронта застройки) приводит к появлению схожих решений.

Но рассмотрение вопросов использования наработок предшествующей эпохи не ограничивалось в 1920-е годы обращением к строительной практике предшествующего периода. А.В. Васильева в своих публикация весьма подробно описывает, как благодаря идее «города-сада», которая была широко известна в дореволюционной России, но так и не была реализована в реальной строительной практике, и популярность которой только возросла в крайне сложных условиях первых лет советской власти, малоэтажная жилая застройка в первой половине 1920-х годов стала рассматриваться в качестве ключевой при разработке проектов жилищного строительства. Этот сюжет также рассматривается автором как важное звено в дальнейшей истории использования малоэтажных жилых домов при застройке периферийных районов Москвы. И хотя в большинстве случаев в 1930-е годы речь шла о строительстве домов «облегченного типа» (т.е. бараков), автор отмечает, что в конце десятилетия на волне активного изучения американского опыта жилищного строительства идея возведения одно- и двухэтажных жилых домов с индивидуальным входом с улицы в каждую квартиру оказалась востребована вновь.

Говоря о 1920-х годах А.В. Васильева также фиксирует процесс сложения характерного для второй половины десятилетия типа застройки, которую современники называли «жилыми массивами» (или «жилмассивами»), и единственным напоминанием о котором сегодня служат имена собственные отдельных примеров такого рода застройки (например, Хавско-Шаболовский жилмассив). Анализируя функциональные и архитектурно-планировочные особенности групп жилых домов, называвшихся «жилмассивами», А.В. Васильева делает вывод, что это был особый вид застройки, «обладающий устойчивыми принципами и приемами», для которого «характерно: наличие центрального проезда, который нес в себе функцию объединения всего пространства квартала; отсутствие функционального разделения на парадные и дворовые пространства» и включение всех жилых корпусов в единую композицию.

Московское жилищное строительство 1930-х годов рассматривается в статьях в двух аспектах. С одной стороны, оно было самым тесным образом связано с задачами реконструкции столицы и преображения ее облика, что повлекло за собой отказ от строительства новых жилых домов на окраинах города и их концентрацию на центральных магистралях; а с другой стороны, задача выработки оптимальных планировок типовых секций для массового строительства положила начало весьма интересным поискам в этой сфере, которые ранее не подвергались систематическому анализу. Набор помещений, их размеры и компоновка в рамках квартиры, компоновка квартир внутри жилого корпуса, а также трансформация системы внутридомовых коммуникаций (внедрение коридорной системы), – все эти аспекты рассматриваются автором, как попытка адаптации к советским условиям американского опыта жилищного строительства. Эти процессы, происходившие уже во второй половине 1930-х – начале 1940-х годов также привели к обращению к опыту проектирования двухуровневых квартир в 1920-е гг. При этом автор особо отмечает, что многие из проектных предложений того времени были обусловлены не только изучением накопленного опыта, но и изменениями в нормативных требованиях к жилищному строительству.

Подводя итог изложенному, необходимо отметить, что, хотя некоторые аспекты и проблемы московской жилищной архитектуры 1920-х – 1930-х годов А.В. Васильевой детально еще не исследованы, представленная автором серия статей свидетельствует о вполне сформировавшемся авторском подходе к изучению этого весьма сложного материала. Эти статьи, позволяют увидеть жилищное строительство Москвы рассматриваемого периода в весьма непривычных ракурсах, включить в круг изучаемых объектов ранее не упоминавшиеся и с иных позиций увидеть, казалось, хорошо известные памятники. Но, пожалуй, их главное достоинство заключается в возможности в полной мере осознать уникальность жилищной архитектуры столицы и увидеть ту эволюцию, которую она претерпела под влиянием самых разнохарактерных факторов в межвоенный период архитектурно-градостроительного развития Москвы.

Старостенко Ю.Д.
кандидат архитектуры, с.н.с. филиала ФГБУ
«ЦНИИП Минстроя России» НИИТИАГ