Гл. ред. и сост. А. Ю. Казарян. — М.; СПб.: Нестор-История, 2020. — 224 с.
М.Ю. Шевченко
ФОРМИРОВАНИЕ КОНЦЕПЦИИ ИДЕАЛЬНОГО ГОРОДА В КИТАЙСКОМ ГРАДОСТРОИТЕЛЬСТВЕ XVI ВЕКА ДО Н.Э. — VI ВЕКА Н.Э.
Представления об идеальном градоустройстве в Китае формировались постепенно и воплощались в жизнь в течение нескольких столетий. Они в значительной степени базировались на мировоззренческих установках и развивались вместе с ними. Основные мировоззренческие и философские концепции древнего Китая сформировались к периоду правления династии Хань, т. е. до III в. н. э. Однако градостроительство того времени еще не имеет примера возведения города по единому геометрически выверенному плану. И лишь в 582 г. император Вэнь-ди династии Суй основывает первый в истории Китая идеальный город — город Дасин. Ответственными за планировку и строительство Дасина были назначены строитель Лю Лун и архитектор Юйвэнь Кай. Это был город невиданных для своего времени размеров, а его строительство велось по заранее составленному проекту, охватившему все существовавшие на тот момент представления об устройстве столицы правителя.
Концепция идеальной планировки города включала в себя несколько аспектов: это базовые мировоззренческие установки древнейшего Китая, истоки которых лежат в дуалистической картине мира; конфуцианские представления о ритуале и устройстве общества и государства; нумерологические концепции, восходящие к древним трактатам об устройстве вселенной, а также следующие из дуализма и нумерологии определенные геометрические пропорции. В связи с этим и анализ формирования структуры идеального города должен включать в себя все вышеперечисленные аспекты. Лишь в таком случае будет возможным всесторонне изучить данный феномен и не только более полно понять процессы формирования китайского города, но и дать ответ на вопрос о многовековой преемственности традиций и их малой изменчивости в китайской архитектуре и градостроительстве.
Ключевые слова: градостроительство, Китай, идеальный город, архитектура и мировоззрение, Дасин
М. Yu. Shevchenko
FORMING OF THE IDEAL CITY CONCEPT IN CHINESE TOWN PLANNING (16TH CENTURY BC — 6TH CENTURY AD)
The image of the ideal city in China has evolved progressively for a few centuries. It was largely based on an ancient worldview, and was developed along with it. The fundamental philosophical concepts in ancient China were formed until the end of the Han dynasty (3rd century AD). However, town planning at that time had still not come up with an example of the ideal city. Not until 582 did emperor Wen-di of the Sui Dynasty found the first ideal city in the history of China — the city of Daxing. Liu Long and Yuwen Kai were responsible for planning and building Daxing. It was a city of unprecedented size for that time, and its construction was carried out according to a project plan, which embraced all the perceptions of a capital city’s structure existing at the time.
An ideal city concept included several aspects, such as: basic worldview attitudes of ancient China, whose origins lied in the dualistic view of the world; Confucian understanding of the ritual, societal and state structure; numerological concepts dating back to ancient cosmological treatises; certain geometric proportions flowing from dualism and numerology. Therefore, the analysis of the ideal city concept development should include all of the above mentioned aspects. Only thus will it be possible to comprehensively study this phenomenon. In addition, only thus will it be possible to not only more fully understand the Chinese city structure development processes, but also to answer the question of continuity of traditions, and its low variability in Chinese architecture and town planning.
Keywords: town planning, China, ideal city, architecture and worldview, Daxing
DOI 10.25995/NIITIAG.2020.21.16.001
Текст полностью / Full text (pdf)
Е.А. Лошкарева
ОРНАМЕНТЫ И РЕЛЬЕФЫ АРКАТУРЫ ЦЕРКВИ СВ. ГРИГОРИЯ (БАХТАГЕКА ИЛИ ХАЧУТА) В КОНТЕКСТЕ ДЕКОРА АНИЙСКИХ ЦЕРКВЕЙ НАЧАЛА XIII В.
Развалины церкви Св. Григория были открыты в ходе раскопок 1892 г. в Ани и благодаря превосходной сохранности, безусловно, являлись главнейшей находкой первой археологической кампании. Это способствовало стремлению нескольких ученых провести глубокие исследования церкви. Однако из учение архитектуры и пластического декора было прервано в середине прошлого столетия, а позднейшие короткие упоминания о ней в научной литературе не способствовали пониманию ее как одного из ценнейших памятников нового направления в армянской архитектуре рубежа XII–XIII вв.
Целью статьи является раскрытие особенностей пластического декора аркатуры церкви Св. Григория. Подробное единое описание запечатленных фрагментов аркатуры, до этого частично опубликованных разными исследователями, позволяет по-новому взглянуть на нее насколько возможно целиком. Обнаружение двух групп разностилевых звеньев аркады поставило вопросы об одновременности ее возведения и допустимости перестроек в самом арочном фризе. Благодаря сравнению с рельефами построек конца XII — первой половины XIII в., прежде всего, имеющими точную датировку (анийские церкви Сурб Григор Тиграна Оненца и Пркчи, церковь Макараванка и др.) вводятся уточнения временных границ строительства церкви Бахтагека и предпринимается попытка прояснения вопроса ее очередности в группе церквей «живописного стиля». При анализе фасадной пластики отмечается уникальность для армянского строительства XIII столетия некоторых сюжетов и приемов резьбы. Подчеркивается стремление зодчего к простоте изображения и использованию несложных орнаментов, в большинстве церквей XIII столетия получивших сильнейшую разработанность.
Ключевые слова: церковь Бахтагека, Ани, рельефный декор, средневековая армянская пластика, армянская архитектура, аркатура
E.A. Loshkareva
THE ORNAMENTS AND THE SCULPTURES OF THE BLIND ARCADE OF THE ST. GREGORY CHURCH (BAKHTAGEK’S OR KHACHUT’S CHURCH) IN THE CONTEXT OF DECORATION OF THE EARLY-13TH-CENTURY ANI CHURCHES
The ruins of the church of St. Gregory were discovered during excavations in 1892 in Ani, and, thanks to their excellent preservation, were undoubtedly the most important find of the first archaeological campaign. That's why any scholars immediately sought to conduct research on the church's ruins. However, the study of architecture and sculptural decoration was interrupted in the middle of the last century, and later brief mentions of it in scientific literature did not contribute to understanding the church of St. Gregory as one of the most valuable monuments of a new trend in Armenian architecture at the turn of the 12th–13th centuries. The purpose of the article is to reveal the features of the sculptural decor of the blind arcade of the church of St. Gregory. A detailed unified description of the captured fragments of the blind arcade, previously partially published by various researchers, allows to take a fresh look at its decoration as completely as possible. The discovery of two groups of arcade links of different styles raised questions about the simultaneity of its construction and the admissibility of rearrangements in the arched frieze itself. The time limits of the construction of the Bakhtagek’s church are specified and an attempt is made to clarify the issue of its sequence in the group of churches of the "picturesque style". It was possible due to the comparison of the sculptural decor of the Bakhtagek’s church with the reliefs of the buildings of the late XII — the firsthalf of the XIII centuries, first of all, which have an accurate dating (the Ani churches of Surb Grigor Tigran Honents and Prkchi, the Church of Makaravank, etc.). During the analysis of the facade plastics, the uniqueness of some plots and techniques of carving for the Armenian construction of the 13th century is noted. It is also noted that the architect strives for simplicity of the image and the use of simple ornaments, which in most churches of the 13th century receive a more complex design.
Keywords: Bakhtagek’s church, Ani, relief decoration, medieval Armenian sculpture, Armenian architecture, blind arcade
DOI 10.25995/NIITIAG.2020.23.74.002
Текст полностью / Full text (pdf)
Ш.М. Шукуров
ЦЕЛОСТНОСТЬ И СТРУКТУРА КРАСОТЫ В АРХИТЕКТУРЕ
В данной статье обращено внимание на латинское слово красота (venustas) в трактате Витрувия «Десять книг об архитектуре». Когда становится очевидным, что слова venustas и Venus принадлежат к одной семантической группе слов, важно понимать, что venustas — это красота как таковая, без дополнительных обращений к чему/кому-либо еще. Об этом свидетельствуют этимологические штудии Э. Покорного и С. Старостина. Они касаются многих древних обозначений из индоевропейской языковой сферы. Для наших целей первостепенный интерес представляют образчики латинского и иранского ареалов, вместе выражающих идею слова и идею красоты как таковой.
После вводных замечаний об этимологии красоты как таковой в статье приводятся два примера. Первый касается целостной и структурной организации Пантеона в Риме. Второй пример связан с орнаментальным убранством мавзолея Саманидов в Бухаре.
Таким образом, визуальный образ красоты не может состояться без целостности образной (метафорической, символической) и структурной. Единство слова и визуальности порождает безотносительный образ красоты как таковой, в нашей работе примером тому служат Пантеон в Риме и мавзолей Саманидов в Бухаре.
Ключевые слова: красота в архитектуре, этимология, красота (venustas), Венера-Venus, Витрувий, Пантеон в Риме, пространственность, мавзолей Саманидов в Бухаре, архитектурный орнамент
Sh. M. Shukurov
UNITY AND STRUCTURE OF BEAUTY IN ARCHITECTURE
Our article basing on Vitruvius treatise “Ten Books on Architecture” concerned with a word beauty (venustas). It becomes obvious — the word venustas and Venus belong to the same semantic group. The Venustas meaning is beauty as such, without additional calls to anything/anyone else. Everything said is confirmed by the etymological studies of E. Pokorny and S. Starostin. It’s concern with many ancient designations from the Indo-European language sphere. For our purposes, the primary interest is the samples of the Latin and Iranian ranges, together expressing the idea of the word and the idea of beauty as such.
After introductory remarks about the etymology of beauty as such, the article gives two examples. The first concerns the holistic and structural organization of the Pantheon in Rome. The second example is associated with the ornate decoration of the Samanid mausoleum in Bukhara.
Thus, visual images of beauty cannot take place without the integrity of figurative (metaphorical, symbolic) and structural positions. The unity of words and visuals give rise to an unrelenting image of beauty as such, in our work the Pantheon in Rome and the Samanid mausoleum in Bukhara serve as an example of this.
Keywords: beauty (venustas in architecture), Venus-Venus, etymology, Vitruvius, Pantheon in Rome, spatiality, Samanid mausoleum in Bukhara, architectural ornament
DOI 10.25995/NIITIAG.2020.89.73.003
Текст полностью / Full text (pdf)
С.А. Клюев
ОСОБЕННОСТИ РЕШЕНИЯ СВОДОВ В СКАЛЬНЫХ ХРАМАХ РЕГИОНА ТЫГРАЙ (ЭФИОПИЯ). Часть 2: Потолки
Статья продолжает исследование особенностей сводов скальных храмов региона Тыграй на севере Эфиопии, первая часть которого была посвящена куполам. В центре внимания два широко распространенных в сводах скальных церквей Тыграй мотива: кессоны и перекрытие по системе вписанных друг в друга квадратов. В базиликах позднего периода (XIV–XV вв.) эти элементы зачастую комбинируются. Впервые специально рассматривается вопрос генезиса данных конструкций в Эфиопии в контексте возможного влияния других регионов мира, в первую очередь в контексте связи с античной традицией. В статье впервые предлагается классификация различных типов рассматриваемых элементов в скальном зодчестве Эфиопии, основанная на стилистическом анализе. В Эфиопии кессоны, возможно, имеют арабо-мусульманское и коптское происхождение и берут свое начало в архитектуре Восточного Средиземноморья античного периода. Значительно сложнее установить генезис конструкции перекрытия свода сокращающимися со смещением по диагонали квадратами. В поисках прототипов автор обращается к массиву памятников с подобным перекрытием, имевшим обширный ареал распространения в мире. Особый интерес вызывает данная форма в античной традиции, когда она была широко распространена в Малой Азии. Возможность преемственности Эфиопии по отношению к античной культуре подтверждается находками археологов. Однако влияние античности также могло быть опосредованным.
Ключевые слова: скальное зодчество, церковная архитектура, Эфиопия, Тыграй, кессоны, ступенчатое перекрытие, интерпретация античных конструкций
S.A. Klyuev
THE ASPECTS OF THE CONCEPTS OF THE VAULT AT THE ROCKHEWN CHURCHES OF TIGRAY (ETHIOPIA). Part 2: Ceilings
The article is a continuation of the study of the features of the vaults of rock-hewn churches in the Tigray region in northern Ethiopia, the first part of which was devoted to domes. The focus of this article is two motives widespread in the vaults of the rock-hewn churches of Tigray: caissons and lantern ceiling. In the basilicas of the late period (14th–15th cent.), these elements are often combined. For the first time, the issue of the genesis of these structures in Ethiopia is specially considered in the context of the possible influence of other regions of the world, primarily in the context of the connection with the ancient tradition. The article is the first to propose a classification of various types of the considered elements in the rock-hewn architecture of Ethiopia, based on stylistic analysis. In Ethiopia, the caissons are possibly of Arab-Muslim and Coptic origin, and have their origins in the architecture of the Eastern Mediterranean during the ancient period. It is much more difficult to establish the genesis of the structure of overlapping the vault with lantern. In search of prototypes, the author turns to an array of monuments with a similar overlap, which had a vast distribution area. This form is of particular interest in the ancient tradition. In the antique period, it was widespread in Asia Minor. The possibility of the continuity of Ethiopia in relation to ancient culture is confirmed by the finds of archaeologists. However, the influence of antiquity could also be indirect.
Keywords: rock-hewn architecture, church architecture, Ethiopia, Tigray, lantern vault, caissons, interpretation of antique constructions
DOI 10.25995/NIITIAG.2020.74.87.004
Текст полностью / Full text (pdf)
М.И. Позднякова
ВИТЫЕ КОЛОННЫ И ОРДЕР ФРАНЦУЗСКОЙ ПОЗДНЕЙ ГОТИКИ. Часть 2. Витые колонны в структуре позднеготической церкви
Первая часть данного исследования носила историографический характер, поскольку была посвящена возможному прототипу позднеготических витых колонн — витым колоннам старой базилики Св. Петра в Риме и их распространению в средневековой Западной Европе. Настоящая статья, напротив, сфокусирована не на широте, но на сущности данного явления, а также реакции готической архитектуры на новую для нее форму.
Статья содержит краткий обзор различных способов интерпретации витых колонн в готической архитектуре: они рассматривались как одно из выражений «античной моды» или как проявление поздней стадии развития стилей. Принципиальное отличие данной статьи от других работ заключается в том, что здесь предпринята попытка рассмотреть витые колонны как органичную часть готической архитектуры. Для этой цели выбраны церкви, в которых витые колонны задуманы изначально, а не были искусственно внедрены позже: Сен-Северен в Париже, Сен-Жерве-Сен-Проте в Жизоре и СенНиколя в Сен-Николя-де-Пор, построенные с конца XV в. до 1520-х гг. Витые колонны в данных ансамблях являются всегда парными и помещенными в промежуточные пространственные зоны, то есть отвечают принципам готической архитектуры в первое столетие ее развития. Оказывается, что использование витых колонн ордерно и структурно соответствуют логике готической архитектуры, а художественное воплощение полностью вписывается в поэтику поздней готики.
Ключевые слова: витая колонна, спиралевидная колонна, соломонический ордер, колонны старой базилики Св. Петра в Риме, готическая архитектура, поздняя готика
M.I. Pozdnyakova
SPIRAL COLUMNS AND FRENCH LATE GOTHIC ORDER. Part 2. Spiral columns in the structure of Late Gothic church
This paper is the second part of a study on the spiral columns in French Late Gothic architecture (only in church buildings). The genre of the first part of this study was defined as a historiography. That part focused on the spiral columns of Old St. Peter’s Basilica in Rome and theirs dissemination in medieval Europe, because that can be considered one of the anticipated prototypes for Late Gothic spiral columns. In contrast, this article is concentrated not in the amplitude, but in the nature of this phenomenon, and also in the response of Gothic architecture to a new form.
The article includes a brief overview of different ways of interpreting spiral columns in gothic architecture: as the part of “antique manner” or as a manifestation of the past study of the development of styles. The principle difference between this paper and other papers is that this would involve the spiral columns as one of the members of Gothic architecture. Saint-Severin in Paris, Saint-Gervais-Saint-Protais in Gisors, Saint-Nicolas in Saint-Nicolas-dePort (from the end of the 15th century to 1520s) have been chosen for this purpose, because in these churches spiral columns were part of the original projects, but were not integrated later. The spiral columns in these monuments were always paired and placed in intermediate spatial zones, corresponding to principles of Gothic architecture in the first century of its development. It can be concluded that the using of spiral columns is in line with the logic of Gothic architecture in aspects of an order and a structure, and its artistic decision totally fit into the Late Gothic style.
Keywords: spiral columns, Solomonic column, spiral columns of Old St. Peter’s Basilica, Gothic architecture, Late Gothic
DOI 10.25995/NIITIAG.2020.14.58.005
Текст полностью / Full text (pdf)
Ю.Н. Бузыкина
АРХИТЕКТУРНАЯ ГРАФИКА ВАСИЛИЯ ГРИГОРОВИЧАБАРСКОГО. К ВОПРОСУ ОБ ОБРАЗЦАХ
Василий Григорович-Барский, последний паломник средневекового типа и первый русскоязычный исследователь Ближнего Востока, оставил потомкам свои драгоценные путевые заметки, снабженные собственноручными рисунками. В основном это изображения архитектуры, сопровождающие словесные описания городов, монастырей, руин, храмов, отдельных построек. Он не учился рисованию и геометрии специально и рисовал «не ведущи никакового художества, ниже землемерия, ниже иконописания, но не киим точию просвещением, еже мне Бог свишше дарова, кроме всякого художества, пером и чернилом, и моею рукою». Тем не менее, он рисовал и сопровождал свои экфрасисы рисунками, без которых все равно трудно представить себе облик того или иного сооружения. Барский оставил потомкам виды городов и отдельных зданий, чертежи-разрезы и планы-схемы. Сначала он ориентировался на европейские образцы, затем выработал собственный стиль. Рисунки Василия Барского имеют в первую очередь информационную задачу и нагрузку, художество не было в центре внимания автора, неслучайно его родственники и первый издатель «Странствований» Рубан называют их чертежами. В видовых зарисовках он почти всегда указывает направление на восток, рисуя в этом месте солнышко и подписывая его по-гречески ανατολή. Посвящения храмов и выдающиеся приметы места подписываются. Если речь идет о схемах, то подписываются части зданий и сюжеты росписей. Он стремится точно передать пропорции изображаемых зданий и это у него в большинстве случаев получается. Рисунки фиксируют состояние зданий на момент зарисовки, и потому его рисунки имеют статус исторического источника. Одновременно нельзя не признать и их художественной ценности, начиная с подражаний, он нашел индивидуальный стиль. Рисункам присуща непосредственность, свежесть и свобода в компоновке, отсутствие формальных художественных приемов.
Ключевые слова: Василий Григорович-Барский, паломничества, путевые заметки, архитектурная графика, христианская археология, русские путешественники на Ближнем Востоке
Yu. N. Buzykina
ARCHITECTURAL SKETCHES OF VASSILIY GRIGOROVICHBARSKIY. REGARDING TO THE SAMPLES
Famous pilgrim Vassiliy Grigorovich-Barskiy, who wandered almost all over the Middle East in 1723–1777, has left to his successors his precious travelogues with sketches. Most of them are architectural ones, depicting cities, monasteries, ruins, Christian churches and pagan temples, columns etc., described in text. Vassiliy notes that he has never had either geometry or art or icon painting classes, so he was making sketches with a feather, by his own hand, as God had enlightened him, without any tricks. Nevertheless, he went on sketching, leaving for his compatriots and successors sights of cities, famous buildings, cutaway drawings and layout plans with schemes for activities carried out in that space. In his first experiences, Barskiy used European graphic works (Cormelius de Bruyn, Elzear Horn), but later he worked out his own style. The main goal of the sketches is information about look, proportions, material, and disposition of the building. For orientation sake, he draws a smiling Sun signed in Greek ανατολή, which points to the East. He also signs sketches of churches, parts of buildings, subjects of paintings (in two languages, Greek and Russian). He tends to portray proportions of buildings precisely and he managed to do it in most cases. The drawings fix the sights of buildings which were not sketched before and sometimes they are the only source. At the same time, Barskiy volens nolens seems to find his individual style as a true graphic artist. His drawings are a little naïve, fresh and free from formal artistic devices.
Keywords: Vassiliy Grigorovich-Barskiy, pilgrimages, travelogues, architectural sketches, Christian achaeology, Russian travelers in the Middle East.
DOI 10.25995/NIITIAG.2020.13.68.006
Текст полностью / Full text (pdf)
Т.В. Коптева
ПОНИМАНИЕ ФЕНОМЕНА ГРАНИЦЫ И ОТНОШЕНИЕ К НЕЙ В АРХИТЕКТУРЕ ФРАНЦУЗСКОГО ПРОСВЕЩЕНИЯ (НА ПРИМЕРЕ ПРОЕКТА ОГРАДЫ ПАРИЖА 1785 Г.)
Архитектура эпохи французского Просвещения, на первый взгляд, одержима идеей границы и разграничения. Много лет именно в этом ключе проходили ее исследования. Эмиль Кауфманн, заложивший основы исследования классицистической архитектуры второй половины XVIII в. как «архитектуры Просвещения» (т. е. неразрывно связанной с мышлением и философией этого периода), говорил о ней как об «автономной архитектуре», сосредоточенной на индивидуальном павильоне, ограниченном внутри самого себя и явно отделенном от остальных. Одновременно с этим мы видим отношение современников к проекту ограды Парижа, который вызывал активный протест. Критика его была связана с политической обстановкой, но, как представляется, на более высоком уровне она была направлена на саму возможность ограничения развития Парижа, на попытку обозначить четкую границу динамичного, сложного столичного города. К.-Н. Леду, спроектировавший заставы для ограды Парижа, называл этот проект словом dévillager, который можно перевести как «раздеревнять», подчеркивая, что ограда не столько ограничивала, сколько определяла город. На примере дискуссий вокруг «ограды Парижа 1785 года», знаменитых застав Леду, а также путем анализа более раннего проекта ограды Парижа М.-А. Ложье, в статье достигается цель раскрыть специфику отношения к феномену границы в период Просвещения во Франции. Делаются выводы о двойственности этого отношения: очерчивание границы было необходимым для осознания, определения и, при необходимости — изменения объекта. Одновременно с этим эпохой осознается искусственная природа границы, по крайней мере, искусственность резкой границы, отделяющей один объект от другого жестко, а не мягким, размытым или «ступенчатым» переходом.
Ключевые слова: теория архитектуры, теория архитектуры французского Просвещения, К.-Н. Леду, М.-А. Ложье, ограда Парижа 1785 г.
T.V. Kopteva
VIEWS ON BORDERS, DIVISIONS AND THEIR ROLE IN ARCHITECTURAL THEORY OF THE FRENCH ENLIGHTENMENT, AS ILLUSTRATED BY THE PROJECT OF THE NEW CITY WALLS OF PARIS OF 1785
The architecture of the French Enlightenment is in many ways the architecture of divisions and separations. Since E. Kaufmann, the pioneer of studies of the “Enlightenment architecture” it was viewed as “autonomous architecture”. Kantian autonomy was supposed to influence its form, to cause the phenomena of the separation of the pavilion. Other forms of divisions, however, were not as readily accepted. This is exemplified by the notorious “Enceinte de Paris” of 1785. The new city walls caused a popular protest. We can see the roots of this outrage in the pre-revolutionary political climate, but it arguably had a deeper level. The protest was against the limiting role that defined what was considered the city, and what was not. The border forced the city dwellers to separate Paris from its surroundings, pitting the city against non-city (village, nature) where this separation previously did not exist or was much more gradual. The phenomena of borders and divisions in the thought of the Enlightenment era is analyzed in the article in the context of two projects of the “Enceinte de Paris”, a broad and somewhat obscure ideal project of M.-A. Laugier and famous toll barriers by C.-N. Ledoux. The analysis highlights the duality of the Enlightenment views on borders in architecture: they were considered essential to define and rationalize an object (especially an object as complex as the city), but people were mindful of their artificial character, especially when it came to rigid as opposed to gradual separations.
Keywords: Architectural theory, French Enlightenment architectural theory, Claude-Nicolas Ledoux, Barrières de Paris, Marc-Antoine Laugier
DOI 10.25995/NIITIAG.2020.11.71.007
Текст полностью / Full text (pdf)
Э.М. Байтенов
ЛАМАИСТСКИЕ ВЛИЯНИЯ В ПАМЯТНИКАХ МЕМОРИАЛЬНОГО ЗОДЧЕСТВА ВОСТОЧНОГО КАЗАХСТАНА
В казахском мемориальном зодчестве в XIX в. активизировался поиск новых выразительных форм, основанных в том числе и на вновь осваиваемых источниках образности. Это привело к всплеску процесса формообразования на всей территории Казахстана во второй половине XIX — начале XX в. В этот период на востоке Казахстана народные зодчие, создавая архитектуру мавзолеев, в ряде случаев вдохновлялись формами культовых сооружений ламаизма (субурган, ступа). Ламаизм (тибетский буддизм) утвердился не только на территориях, примыкающих к Восточному Казахстану, но, благодаря миграциям джунгарских племен, и по всему Верхнему Прииртышью. Исторические контакты казахов с ойратами, а позднее тесные связи с Западным Китаем, где также процветал ламаизм, совпавшие с интенсивными поисками образности в мемориальном зодчестве, вероятно, и могли актуализировать «восточные ассоциации». Влияние ламаистских культовых сооружений особенно прослеживается в архитектуре мавзолеев Жаманбала-Садырбай, Зейнулла, а также и в других памятниках (Сарыказак, Балтабек кажи и др.). Впрочем, даже в наиболее характерном мавзолее Жаманбала-Садырбай нельзя говорить о прямом копировании форм буддийской архитектуры — это скорее импровизация на тему субургана на традиционной основе (квадратный в плане корпус, увенчанный куполом), последняя выразилась в еще большей степени в сводчатом внутреннем пространстве камеры, что вообще не характерно для субурганов. Народным мастерам, творившим на востоке казахских степей и освоившим к середине XIX в. традиционную объемно-пространственную структуру однокамерного купольного объема, а на его основе и многокамерные композиции, предстояло определиться с дальнейшими путями развития мемориалов. В этих условиях одному из направлений поисков образности оказались созвучными «восточные» архитектурные формы, которые в некотором приближении и были использованы в создании новых уникальных композиций.
Ключевые слова: казахские мавзолеи, ламаизм, ступа, субурган, купол, ойраты, архитектурное формообразование
E.M. Baitenov
LAMAIST INFLUENCE ON THE MEMORIAL ARCHITECTURAL MONUMENTS OF EAST KAZAKHSTAN
The search for new expressive forms, intensified in Kazakh memorial architecture during the 19th century, was also based on adopting new sources of imagery. This process led to a breakthrough in form development in the architecture on the whole territory of Kazakhstan within the period of the second half of the 19th and up to the beginning of the 20th centuries, when folk architects created mausoleums that were inspired by the forms of cult constructions of Lamaism (suburgan, stupa). Lamaism (the Tibet brunch of Buddhism) was established not only on the territories adjacent to East Kazakhstan and all over the area of the upper Irtysh river, but it also happened due to the migration of the Dzungaria tribes. Historical communications of the Kazakhs with Dzungaria tribes and later close connections with West China coincided with the process of actively seeking new forms of artistic imagery by the local masters and might have intensified the so called “associations with the Orient”. The influence of Lamaist cult constructions is mostly evident if we consider the architecture of the mausoleums called Zhamanbala-Sadyrbai and Zeinulla. Lamaism can be also traced if we study other monuments (Saryqazaq, Baltabek qazhi & others). However, even if we speak about the most characteristic mausoleum, namely Zhamanbala-Sadyrbai, we can hardly confirm that it is a direct copy of the forms of Buddhist architecture — it is rather an improvisation as per the type of the form of the suburgan, which is based on the traditional construction square layout of the building’s body with the dome upon it). The inner space of the building’s chamber is traditionally vaulted, which is absolutely atypical for the suburgans. East Kazakhstan folk architects who adopted the traditional volumetric-spatial structure of a single-chamber domed construction, which paved the way for them to master multi-chamber domed ones, had to determine how memorials should be developed further. The specified background stimulated them to assume oriental architectural forms that appeared to be in line with the process of seeking new artistic imagery and that were somehow applied in creating new unique compositions.
Keywords: Kazakh mausoleums, stupa, suburgan, dome, Dzungaria tribes, architectural form development
DOI 10.25995/NIITIAG.2020.64.39.008
Текст полностью / Full text (pdf)
А.М. Иванова-Ильичева
КОНЦЕПЦИИ РАЦИОНАЛЬНОСТИ В АРХИТЕКТУРНОЙ ТЕОРИИ РУБЕЖА XVIII–XIX ВВ.
Цель данной статьи — выявление концепций рациональности в архитектурной теории рубежа XVIII– XIX вв. и определение их влияния на формирование профессионального мировоззрения второй половины XIX — начала XX в. Доминирующим направлением в эпоху классицизма стал поиск эстетического совершенства, выявление универсальных законов красоты средствами разума. Для этого архитекторы XVIII в. обращаются к образцам древнегреческого и ренессансного зодчества, лучшим примерам классицизма XVII в. Эстетический рационализм эволюционирует от поиска идеального произведения исторической архитектуры и выявления закономерностей его создания к разработке универсальных правил красоты. В 1750–1790-е гг. в Европе, в первую очередь во Франции, сформировались два направления — «готический» и «классический» рационализм. Эти концепции объединяло представление о том, что архитектура лучше всего выражается в наиболее экономном использовании структурных форм. Ряд теоретиков рубежа XVIII–XIX вв. (Ж.Ж. Суффло, М.-А. Ложье, Э.Л. Булле, М.-Ж. Пейр, Дж. Н.Л. Дюран) стремятся расширить традиционные представления о «хорошей» архитектуре. Они приходят не только к новой интерпретации понятия красоты зданий, но и к признанию структурной честности и удобства функционирования как важнейших характеристик. Таким образом, в недрах теории классицизма появляются идеи функционализма и «структурного» рационализма. Теоретические концепции рубежа XVIII–XIX вв. объединяет историзм мышления, обязательный поиск образца, который становится материалом для исследования и моделью для повторения — будь то лучшие произведения древнегреческого, ренессансного и классицистического зодчества (эстетический рационализм), функционально-планировочное решение древнеримских зданий или конструктивные приемы готической архитектуры (зарождающийся функционализм и «структурный» рационализм).
Ключевые слова: рационализм, классицизм, теория архитектуры, рубеж XVIII–XIX веков, функционализм, конструктивная структура
A.М. Ivanova-Ilicheva
RATIONAL CONCEPTS IN ARCHITECTURAL THEORY AT THE TURN OF THE 18TH–19TH CENTURIES
The purpose of this article is identifying the concepts of rationality in the architectural theory at the turn of the 18th-19th centuries and determining their influence on the formation of architectural thought in the second half of the 19th — early 20th centuries. The dominant trend in the architecture of classicism is the search for aesthetic perfection, the identification of the universal laws of beauty by means of reason. For this, the architects of the 18th century turn to examples of ancient Greek architecture, Renaissance architecture and the best examples of classicism of the 17th century. Aesthetic rationalism evolves from the search for the ideal piece of architecture and the identification of the patterns of its creation to the development of universal rules of beauty. In the 1750s and 1790s in Europe, primarily in France, two directions in architecture were formed — "Gothic" rationalism and "classical" rationalism. These concepts were united by the idea that architecture is best expressed in the most economical use of structural forms. Architectural trends at the turn of the 18th–19th centuries (J.J. Soufflot, M.-A. Laugier, E. L. Bull, M.-J. Peyre, J.N. L. Durand) strive to expand the traditional understanding of "good" architecture. They reinterpret the concept of architectural beauty and recognize the importance of structural integrity and functional comfort in buildings. The theoretical concepts at the turn of the 18th–19th centuries combine the historicism of thinking, the obligatory search for a pattern, models for repetition embodied in works of ancient Greek, Renaissance and classicist architecture (aesthetic rationalism), functional planning solutions of ancient Roman buildings, constructive techniques of Gothic architecture (emerging functionalism and "structural" rationalism).
Keywords: Rationalism, classicism, theory of architecture, the turn of the 18th–19th centuries, functionalism, constructive structure
DOI 10.25995/NIITIAG.2020.40.66.009
Текст полностью / Full text (pdf)
И.С. Прощенкова
АРИСТОКРАТИЧЕСКИЕ КУРОРТЫ ПОБЕРЕЖЬЯ БАЛТИЙСКОГО И СЕВЕРНОГО МОРЕЙ И ИХ МЕСТО В ФОРМИРОВАНИИ ЕВРОПЕЙСКОЙ КУРОРТНОЙ АРХИТЕКТУРЫ
В статье определяются главные этапы формирования аристократических курортных комплексов с конца XVIII по начало XX в. на примере курортов Англии (Брайтон), Бельгии (Остенде), Германии (Хайлигендамм, Херингсдорф) и Эстонии (Хаапсалу). Анализируются основные типы курортных зданий: курзалы, курхаусы, бадехаусы, холодные купальни, пирсы и галереи. Рассматриваются композиция, стилистика, конструктивно-технические характеристики, функциональные особенности этих архитектурных сооружений и формулируются отличия архитектуры морских курортов от минеральных. Дается оценка роли аристократических курортов в формировании курортной архитектуры Балтийского и Северного побережий в течение полутора веков. Подчеркивается влияние морской курортной архитектуры на изменение философии взаимоотношений человека и природы. Несмотря на национальные особенности и культурно-исторический контекст каждой страны, при всем концептуальном и художественном разнообразии архитектура курортов Балтийского и Северных морей образует единую архитектурно-типологическую систему.
Ключевые слова: аристократические курорты, курортная архитектура, Балтийское побережье, курорты Северного моря, типология, наследие
I.S. Proshchenkova
ARISTOCRATIC RESORTS ON THE BALTIC AND NORTH SEAS AND THEIR PLACE IN THE FORMATION OF EUROPEAN RESORT ARCHITECTURE
The article defines the main stages in the development of aristocratic resort complexes in the late 18th and early 20th centuries using spas in England (Brighton), Belgium (Ostend), Germany (Heiligendamm, Heringsdorf) and Estonia (Haapsalu) as an example. The main types resort buildings are analysed: kursaal, kurhaus, badehaus, cold baths, piers, galleries and sea bridges. Their composition and style, constructive and technical characteristics, functional features are considered. Differences between the seaside resorts architecture and mineral ones are formulated. The role of aristocratic resorts in formation of the spa architecture of the Baltic and Northern coasts for one and a half centuries is given. The influence of maritime spa architecture on changing the philosophy of the relationship between man and nature is emphasized. It summarizes that despite the national characteristics and cultural and historical context of each country, with all the conceptual and artistic diversity, the architecture of the Baltic and North Seas resorts forms a unified architectural and typological system.
Keywords: aristocratic resorts, resort architecture, Baltic coast, North Sea resorts, typology, heritage
DOI 10.25995/NIITIAG.2020.53.81.010
Текст полностью / Full text (pdf)
Ю. Ради
ГИБРИДНАЯ АРХИТЕКТУРА ПЕРВЫХ ЕВРОПЕЙСКИХ ДОМОВ И СТАРОГО КАСБАХА В АЛЖИРЕ
Французское присутствие в Алжире с 1830 г. внесло значительные изменения в архитектурный ландшафт города. Доминирующей чертой этого преобразования было строительство домов европейского типа. Первые образцы были построены в основном в пределах Османского города, особенно в его нижней части. В статье делается попытка объяснить некоторые особенности этого типа жилья. Рассматриваются мнения по поводу распространения этих новых архитектурных построек и их связи с османской основой. В статье будет объяснена типология этих новых европейских домов, которые особым образом сохранили оригинальность османской архитектуры.
Ключевые слова: османские дома, европейские дома, патио, гибридная архитектура
Y. Radi
THE HYBRID ARCHITECTURE OF THE FIRST EUROPEAN HOUSES AND THE OLD CASBAH OF ALGIERS
After 1830, the French presence in Algiers brought significant changes to the architectural landscape of the city. The dominant feature of this transformation was the construction of European houses. The first models were constructed mainly within the Ottoman city, especially in its lower part. This paper attempts to explain certain aspects of this type of housing. The debate surrounding the circulation of these new architectural models and their relationships to the Ottoman substrate will be examined. The paper will explain the typology of these new European houses that retained the originality of Ottoman architecture in a special way.
Keywords: Ottman houses, European houses, patio, hybrid architecture
DOI 10.25995/NIITIAG.2020.20.80.011
Текст полностью / Full text (pdf)
Х.С. Абасс
АРХИТЕКТУРНЫЕ И ДЕКОРАТИВНЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ ОБЩЕСТВЕННЫХ ЗДАНИЙ ДАМАСКА В ПЕРИОД ФРАНЦУЗСКОГО МАНДАТА
Статья посвящена изучению декора и архитектурных деталей зданий Дамаска периода Французского Мандата. Исследованы здания, расположенные в центральной части города, которая в наибольшей степени подверглась влиянию европейской культурной традиции. Здесь были построены первые общественные здания, отвечающие функционально-планировочным и конструктивным приемам, сложившимся в первую очередь во Франции. Декоративное убранство зданий центральной части города также отвечало тенденциям европейской архитектуры начала ХХ в. Вместе с тем в архитектуре Дамаска отразилось многообразное культурное наследие вечного города. Смешение европейских и местных традиций стало основой уникального стиля дамасской архитектуры. Статья направлена на изучение художественных и архитектурных основ, строительных и отделочных материалов, технических приемов, используемых в строительстве зданий в период Французского Мандата, кроме того, в ней отмечены различные влияния, определившие облик этих зданий.
Ключевые слова: Дамаск, сирийская архитектура, французский мандат, европейская архитектура, традиционная архитектура
H.S. Abass
ARCHITECTURAL AND DECORATIVE ELEMENTS OF DAMASCUS PUBLIC BUILDINGS DURING THE PERIOD OF THE FRENCH MANDATE
The article is devoted to the study of the decoration and architectural details of the buildings constructed in the in Damascus city center from the beginning of the French Mandate period until the beginning of Syrian independence. Damascus, being a witness of many civilizations, remained an eternal city. It has long stood out from other cities for its distinctive features, borrowing knowledge and art forms from different cultures and civilizations, and reintegrating them into its unique heritage. The article aims to determine the artistic and architectural origins, materials and technical methods used in construction that characterized the facades of the buildings and their various details during the French Mandate period. The study also seeks to explore the global and local influences that accompanied these buildings, which were the nucleus of change, and the reflection of these influences on the architectural and artistic design foundations of these buildings. The changes occurred to the image of the city as a result of that process are at the focus of the study as well. Evaluation of these alterations would show whether these buildings were affected by European architectural trends that prevailed in that period of time or whether they remained related to the local architectural environment in terms of architectural development. The purpose of this article is to study and analyze the artistic and decorative elements of the public buildings in Damascus city erected during the French Mandate period and their European architectural origins.
Keywords: Damascus, Syrian architecture, the French Mandate, European architecture, decoration, traditional architecture
DOI 10.25995/NIITIAG.2020.12.83.012